Золотой жук(изд.1946)
Шрифт:
– Хотя письмо, без сомнения, находится у министра, – заметил я, – но не мог ли он скрыть его не у себя в доме, а где-нибудь еще?
– Навряд ли, – сказал Дюпен. – Нынешнее положение дел при дворе и особенно те политические интриги, в которых, как известно, замешан Д., требуют, чтобы письмо всегда находилось у него под рукой – возможность предъявить его без промедления почти так же важна, как и самый факт обладания им.
– Возможность предъявить его без промедления? – переспросил я.
– Другими словами, возможность немедленно его уничтожить, – ответил Дюпен.
– Совершенно верно, – согласился
– О да, – сказал префект. – Его дважды останавливали псевдограбители и под моим личным наблюдением обыскивали самым тщательным образом.
– Вы могли бы и не затрудняться, – заметил Дюпен. – Д., насколько я могу судить, не совсем дурак, а раз так, то он, конечно, прекрасно понимал, что нападения подобных грабителей ему не избежать.
– Не совсем дурак… – повторил Г. – Но ведь он поэт, а по-моему, от поэта до дурака всего один шаг.
– Совершенно верно, – сказал Дюпен, задумчиво затянувшись трубкой, – хотя мне и самому случалось грешить стишками.
– Может быть, – сказал я, – вы расскажете о своих поисках в его доме более подробно.
– Ну, по правде говоря, мы не спешили и обыскали решительно все. У меня в таких делах большой опыт. Я осмотрел здание сверху донизу, комнату за комнатой, посвящая каждой все ночи целой недели. Начинали мы с мебели. Мы открывали все ящики до единого, а вы, я полагаю, знаете, что для опытного полицейского агента никаких «потайных» ящиков не существует. Только болван, ведя подобный обыск, умудрится пропустить «потайной» ящик. Это же так просто! Каждое бюро имеет такие-то размеры – занимает такое-то пространство. А линейки у нас точные. Мы заметим разницу даже в пятисотую долю дюйма. После бюро мы брались за стулья. Сиденья мы прокалывали длинными тонкими иглами – вы ведь видели, как я ими пользовался. Со столов мы снимали столешницы.
– Зачем?
– Иногда человек, желающий что-либо спрятать, снимает столешницу или верхнюю крышку какого-нибудь сходного предмета меблировки, выдалбливает ножку, прячет то, что ему нужно, в углубление и водворяет столешницу на место. Таким же образом используются ножки и спинки кроватей.
– Но нельзя ли обнаружить пустоту выстукиванием? – осведомился я.
– Это невозможно, если, спрятав предмет, углубление плотно забить ватой. К тому же во время этого обыска мы были вынуждены действовать бесшумно.
– Но ведь вы не могли снять… вы же не могли разобрать на части всю мебель, в которой возможно устроить тайник вроде описанного вами. Письмо можно скрутить в тонкую трубочку, не толще большой вязальной спицы, и в таком виде вложить его, например, в перекладину стула. Вы же не разбирали на части все стулья?
– Конечно, нет. У нас есть способ получше: мы исследовали перекладины всех стульев в особняке, да, собственно говоря, и места соединений всей мебели Д., с помощью самой сильной лупы. Любой мельчайший след недавних повреждений мы обнаружили бы сразу. Крохотные опилки, оставленные буравчиком, были бы заметнее яблок. Достаточно было бы трещинки в клее, малейшей неровности – и мы обнаружили бы тайник.
– Полагаю, вы проверили и зеркала – место соединения стекла с рамой, а также кровати и постельное белье, ковры
– Безусловно; а когда мы покончили с мебелью, то занялись самим зданием. Мы разделили всю его поверхность на квадраты и перенумеровали их, чтобы не пропустить ни одного. Затем мы исследовали каждый дюйм по всему особняку, а также стены двух примыкающих к нему домов – опять-таки с помощью лупы.
– Двух соседних домов! – воскликнул я. – У вас было немало хлопот.
– О да. Но ведь и предложенная награда огромна.
– Вы осмотрели также и дворы?
– Дворы вымощены кирпичом, и осмотреть их было относительно просто. Мы обследовали мох между кирпичами и убедились, что он нигде не поврежден.
– Вы, конечно, искали в бумагах Д. и среди книг его библиотеки?
– Разумеется. Мы заглянули во все пакеты и свертки, мы не только открыли каждую книгу, но и пролистали их все до единой, а не просто встряхнули, как делают некоторые наши полицейские. Мы, кроме того, самым тщательным образом измерили толщину каждого переплета и осмотрели его в лупу. Если бы в них были какие-нибудь недавние повреждения, они не укрылись бы от нашего взгляда. Пять-шесть томов, только что полученных от переплетчика, мы аккуратно проверили иглами.
– Полы под коврами вы осмотрели?
– Ну конечно. Мы снимали каждый ковер и обследовали паркет с помощью лупы.
– И обои на стенах?
– Да.
– В подвалах вы искали?
– Конечно.
– В таком случае, – сказал я, – вы исходили из неверной предпосылки: письмо не спрятано в особняке, как вы полагали.
– Боюсь, вы правы, – ответил префект. – Итак, Дюпен, что бы вы посоветовали мне предпринять?
– Еще раз как следует обыскать особняк.
– Бесполезно! – ответил Г. – Я совершенно убежден, что письмо находится не там. Это так же верно, как то, что я дышу воздухом.
– Ничего лучше я вам посоветовать не могу, – сказал Дюпен. – Вы, несомненно, получили самое точное описание внешнего вида письма?
– О да!
И, вытащив записную книжку, префект прочел нам подробнейшее описание того, как выглядел исчезнувший документ в развернутом виде, и особенно как он выглядел снаружи. Вскоре после этого он распрощался с нами и ушел, совсем упав духом, – я никогда еще не видел этого достойного джентльмена в таком унынии.
Приблизительно через месяц он снова посетил нас и застал Дюпена и меня примерно за тем же занятием, как и в прошлый свой визит. Он взял трубку, опустился в предложенное кресло и заговорил о каких-то пустяках. Наконец я не выдержал:
– Но послушайте, Г., как обстоят дела с похищенным письмом? По-видимому, вы пришли к выводу, что перехитрить министра вам не удастся?
– Совершенно верно, будь он проклят! Я последовал совету Дюпена и произвел вторичный обыск, но, как я и предполагал, все наши усилия пропали даром.
– Как велика награда, о которой вы упоминали? – спросил Дюпен.
– Очень велика… это весьма щедрая награда, хотя называть точную цифру мне не хотелось бы. Впрочем, одно я могу сказать: тому, кто доставил бы мне это письмо, я был бы рад вручить мой собственный чек на пятьдесят тысяч франков. Дело в том, что с каждым днем его значение возрастает, и обещанная награда недавно была удвоена. Однако, будь она даже утроена, я не мог бы сделать больше, чем сделал.