Золотые Антилы

Лет за двенадцать до того, как Христофор Колумб со своей флотилией из трех кораблей впервые объявился у берегов Нового Света, индейское племя, жившее в горах Боготы, проводило весьма зрелищный обряд религиозной церемонии, оказавшийся для них последним. Каждый год в назначенный день служители вождя раздевали его донага и с головы до ног обмазывали липкой бальзамической смолой. Затем они выдували из тростниковых трубок золотой песок, который налипал на смолу, и вождь превращался в живое подобие золотой статуи. В блеске величия он представал перед своим народом и возглавлял торжественное шествие к берегу озера Гуатавита. Там он входил в каноэ, и приближенные из его свиты начинали грести, между тем как народ, выстроившись на берегу, под музыку пел хвалу богам. На середине озера каноэ останавливали, и наступала кульминация празднества: вождь бросался за борт, чтобы воды озера смыли с него золотое покрытие, символически очищая от грехов все племя. Завершение обряда индейцы отмечали шумным весельем с песнями, плясками и щедрой выпивкой.

Примерно в 1480 году великолепные церемонии на озере Гуатавита прекратились после вторжения враждебного племени, победившего приверженцев этого необычного ритуала. Однако рассказы об Эль Дорадо, или Золотом человеке, как его стали называть, сохранились и расцвели пышным цветом, поскольку столь великолепное зрелище не забывается. Они тесно переплелись с народной мифологией индейцев, никогда не видевших своими глазами легендарного празднества на озере, но обладавших пылким воображением. К реальным фактам добавилось немало преувеличений и вымыслов. Золотой человек превратился в сказочного короля, обладавшего великой мудростью и богатствами, который правил исчезнувшим племенем. Оно обитало в Золотом городе с дворцами, крытыми золотом, воины его носили золотую броню, а знать, подобно своему повелителю, украшала себя золотым песком по случаю затягивавшихся на недели пиров. К этому добавлялась уютная домашняя подробность: золотая кожа царапалась в постели, как крошки, и потому краску на ночь смывали, а каждое утро золотили себя заново.

Как бы ни были преувеличены рассказы об Эль Дорадо, в течение трех веков после последней церемонии на озере Гуатавита их выслушивали с вниманием, даже если и не принимали целиком на веру. Британские колонисты в Северной Америке уже подумывали провозгласить независимость от Англии, а французские картографы все еще изображали на своих картах Южной Америки золотое озеро Эльдорадо. В 1772 году лейтенанту венесуэльской артиллерии было предписано взять солдат, отправиться через джунгли в глубь страны и прислать донесение, когда он захватит «город золотого человека».

Но легенды об Эльдорадо — не просто дикие выдумки или бредовые мечты горстки наивных искателей приключений и алчных авантюристов. Эль Дорадо и его блистающий город стали одной из ярчайших нитей в пестром ковре сказок, об окаймлявших Карибское море землях, его считали чуть ли не раем. Здесь, как гласили легенды, природа изливала свои дары с невиданной в других частях света щедростью, и результаты ошеломляли: Карибское море окружали богатейшие копи, древние цивилизации хранили великую мудрость, огромные плантации раскинулись под благословенными небесами, перспективы торговли и коммерции не знала границ. В тропиках Америки, как говорили, скромнейший из искателей приключений мог приобрести состояние одним взмахом меча или кирки рудокопа. Потому испанцы и назвали те места по Антилье — высокоразвитой исчезнувшей цивилизации, семь епископов которой мирно и безмятежно правили семью процветающими городами. Земли Карибского бассейна воистину были новой Золотой Антильей, величайшим трофеем Нового Света.

Конечно, первыми свои права на сей рог изобилия предъявили испанцы, что не помешало англичанам, шотландцам, французам, немцам, датчанам и шведам попасть под обаяние легенды. И, завидуя испанцам, заполучившим сказочные Антильские острова, они значительно преувеличивали ценность перехваченного приза. Само собой, они стремились отбить его и получить долю антильских богатств: посредством дипломатии и открытой войны, пиратства или законного выкручивания рук они пытались выжить Испанию из антильской империи. Некоторые из этих попыток оказались столь успешными, что обеспечили несколько клочков земли в желанных землях: странное маленькое трио Гвиан, подобных бородавкам на плече Бразилии, а также английские, французские, голландские и датские острова-колонии, рассыпанные по кромке Карибского моря. Но эта малость была жалким утешением для армий и флотов, не жалевших усилий в погоне за миражом — золотом Антил.

Более всех поддалась чарам Англия, и она, являясь главной соперницей Испании в колонизации, нанесла несколько серьезных ударов испанским владениям, окружавшим Карибское море. Три атаки англичан: первая — в конце правления Елизаветы I, вторая при ее преемнике Якове I, и последняя — при протекторе Кромвеле — могут рассматриваться как образец всенародного самообмана. Во всех этих случаях сияние мифа о Золотых Антилах столь ярко разгоралось над Англией, что ослепленные честолюбием жители маленькой страны отплывали в тропическую Америку в твердой надежде одурачить испанцев, набить карманы миллиардами и вернуться домой наследниками богатейшей империи. Четвертая попытка захватить Антилы началась еще севернее, в Шотландии. И, как и в предыдущих случаях, миф подвигнул шотландцев — народ, обычно не склонный гоняться за призрачными огнями, — вложить громадные средства в предприятие, которое, как они надеялись, сулит огромные прибыли и развитие торговли на Антильских островах. В погоне за меркантильной мечтой шотландцы, великим напряжением сил всей нации, финансировали и снарядили экспедицию, отправленную к берегам перешейка Центральной Америки. Там они потерпели полное поражение, и финансовые последствия той катастрофы оказались столь тяжелыми, что, не приди на помощь Англия, подкосили бы экономику Шотландии.

Четырежды миф о Золотых Антилах был поверен практикой. Три катастрофических провала и один почти случайный успех стали платой за избавление от иллюзий. О них будет рассказано в последующих главах.

Пустое сердце Золотых Антил — медленно циркулирующие воды Карибского моря, простирающиеся почти на две тысячи миль с запада на восток и почти на тысячу миль с севера на юг в самом широком месте. Теплые воды, переносимые Северным Экваториальным течением, обтекают с одной стороны дугу островов Вест-Индии, обращенную к Африке. Медленно поворачивая к северу и западу, это теплое течение пересекает все море и выходит в Мексиканский залив, где разворачивается вспять, чтобы вернуться в Атлантический океан новорожденным Гольфстримом. Эта непрестанная циркуляция превратила Карибское море в огромный бассейн, постоянно очищаемый течениями. Кромку этого бассейна образует легендарный венец Антил.

Половина его — материковые земли, изгиб береговой линии Южной и Центральной Америки от устья Ориноко до полуострова Юкатан: теперь эти берега принадлежат Венесуэле, Колумбии, Панаме, Коста-Рике, Никарагуа, Гондурасу, Гватемале и южной Мексике. Противоположная сторона изогнутой кромки составлена цепью островов, названия которых звучат перекличкой пышных тропиков: от Кубы (самого большого острова), через Ямайку, Эспаньолу (Гаити и Доминиканскую Республику), Пуэрто-Рико и Виргинские острова к Наветренным, а затем к Подветренным островам, и, наконец, обратно к Тринидаду, всего в двадцати милях от начальной точки в дельте Ориноко. Круг замыкается, и Карибское море, плотно замкнутое берегами, становится большим соленым озером с побережьями и островами, привычными географическими синонимами синего моря, ласковых ветров и уютных пейзажей, столь отличных от более диких и суровых гористых земель в глубине материка.

Европейцам, с опаской исследовавшим периметр этого моря, простительно неумеренное восхваление открытых ими земель. Они привыкли к суровой жизни Европы на переломе XV века, с обычными для нее голодом и моровыми поветриями. Здесь же, на окраинах Карибского моря, они ступали на берега, разительно отличавшиеся от их родной земли, почти до неприличия щедро одаренные природой. Девственная почва была глубока и плодородна, мягкость климата вошла в пословицу, а растительность живописна и обильна. Колумб, рассчитывавший найти идиллические острова Востока, где люди жили до глубокой старости в простоте и покое, был так увлечен своими находками, что назвал острова Индиями, и только в 1502 году это название сменилось чуть более точным — Вест-Индия.

Надо сказать, название было не столь уж неудачным. В конце концов, Вест-Индия одарила путешественников почти всем, что они желали найти в Восточной Индии. На побережьях Карибского моря имелись защищенные и почти не подверженные приливам якорные стоянки и места для кренгования, реки с чистейшей водой, пляжи с мельчайшим белым песком и манящие просторы одетых лесами холмов и открытых саванн. Кое-где вдали виднелись величественные серо-голубые горы.

«Здесь есть река, — писал Колумб с Кубы королю Фердинанду, — впадающая в гавань, названную мною Порто-Санто, с достаточной для судоходства глубиной. Я из любопытства измерил глубину — восемь морских саженей. И все же вода в ней столь прозрачна, что я легко различал песчинки на дне. По берегам стоят высокие пальмы, и тень их придает воздуху сладостную свежесть. Вид их привел меня в такой восторг, что я едва не решил остаться тут до конца моих дней, потому что, поверьте, сир, земли эти превосходят остальной мир в красоте и плодородии, и я часто говорил своим людям, что при всем моем старании точно передать вашему величеству представление об очаровании того, что постоянно представляется нашему взору, описания все же остаются далекими от истины».