Золотые костры
Шрифт:
— О да, господин ун Номанн. Прелюбодеяние встречается столь часто, что все давно перестали обращать внимание на такие мелочи. Но излишняя любвеобильность в итоге погубила вашего, без всякого сомнения, греховного батюшку. Хотите, расскажу, как все было? — Инквизитор грустно улыбнулся. — Ему наскучили шлюхи, и он захотел чего-то нового и запретного. Невесту Христа, к примеру. В итоге он заполучил ее, чем совершил серьезный проступок, и, чтобы скрыть его, убил свою жертву.
— Серьезное обвинение, инквизитор, — нахмурился тот.
— Я могу себе
— Чем привлекла внимание к монастырю, — проронил я. — Думаю, она молода.
— Глупа, вы хотите сказать? — Отец Себастьян остановился, прислушиваясь. — Да. Глупость часто соседствует с молодостью. Опытная ведьма никогда бы не пошла на такой риск. Поцелуй смерти! Слишком заметно. Гораздо заметнее наговоров на хворую болезнь, оступившуюся лошадь или яд в стакане молока.
— Все это бездоказательно, — упорно возразил ун Номанн.
— Пока — да. Но дайте мне пару дней, и доказательства будут.
— Доказательства, выбитые под пытками! А честь отца в это время будет полностью растоптана.
— О, не волнуйтесь на сей счет. До тех пор пока все не станет известно точно, это всего лишь частная беседа и слишком разгулявшееся воображение инквизитора, — с иронией произнес Пес Господень, вступая в монастырь.
Здесь все еще остро пахло порохом, лежали окровавленные части тела привратницы. Инквизитор равнодушно перешагнул через труп и вывел нас во внутренний монастырский дворик — очень красивый и уютный, несмотря на зиму и снег. Здесь был чудесный сад, чуть дальше начинались огороды с теплицами, прямо напротив них стояла осушенная чаша каменного фонтана.
Монашек выводили сюда. Кто-то шел добровольно, кого-то тащили волоком. Кто-то молчал, кто-то рыдал, кто-то просил у Бога защитить их. Пока женщин собралось три десятка, но каждую минуту приводили новых и новых, сгоняли в кучу, словно овец, под присмотр людей в серых рясах и воинов, вооруженных арбалетами.
Все кларисски выглядели ошеломленными. По крайней мере у двоих были разбиты лица. Возможно, они сопротивлялись, когда инквизиторы срывали с них платки и покрывала, открывая волосы.
— Ну, давайте посмотрим на пока еще неполный улов. — Отец Себастьян прошел мимо женщин, внимательно изучая их, заглядывая в глаза.
Некоторые, не выдерживая его взгляда, отворачивались, другие начинали молиться еще громче, третьи, не веря в происходящее, продолжали плакать. Лишь одна старуха с растрепанными седыми волосами смело сказала ему:
— Господь покарает тебя за это преступление!
— Быть может, сестра. Быть может. Но Он знает: все, что я делаю, делаю во славу Его. А можешь ли ты это сказать о себе?
— Я чиста перед Господом!
— Хорошо, если так, — ответил он и пошел дальше.
Заплаканная монашка, совсем еще девчонка, упала перед ним на колени, жалобно зачастив:
— Я ни в чем не виновата, святой отец! Я всего лишь два месяца в этом монастыре и не делала ничего преступного. Сжальтесь!
Отец Себастьян поднял ее и, утешая, поцеловал в лоб, ласково ответив:
— Не меня ты должна просить о жалости, сестра, а Господа нашего. Ибо всем сердцем любит Он детей своих, даже тех, кто оступился, но раскаивается в своих проступках.
— Я раскаиваюсь! — с жаром воскликнула та. — Раскаиваюсь, святой отец! Я невиновна.
— Невиновна в чем? — быстро спросил он. — Не лги мне.
— В грехах.
Отец Себастьян лишь сокрушенно покачал головой и спросил у меня:
— Вы не рады происходящему, мастер?
— Не рад, — не стал отрицать я.
— Победе над дьявольщиной?
— Не играйте словами, отец Себастьян. Мы же с вами не дети.
Тот кротко поднял руки:
— Я всегда забываю, что стражей, в отличие от других, лепят из более прочного теста. Простите мои привычки, мастер. Но неужели вы все еще считаете, что здесь невиновные?
— Я вижу лишь испуганных женщин.
— Дьявол любит принимать невинные облики. Я не ловлю рыбу в пустых заводях. Прошу за мной.
Он подозвал тощего клирика в сером, и тот, шепнув что-то начальнику на ухо, направился указывать нам дорогу.
Мы прошли через трапезную к кельям, поднялись по узкой лестнице на второй этаж, в молельную. Здесь на полу лежали разбросанные книги. Отец Себастьян рассеянно высморкался, перевернул носком ботинка один из томов, хмыкнул и перевел взгляд на монахиню, находившуюся под пристальным наблюдением трех подобравшихся инквизиторов.
Женщине было за пятьдесят. Высокая, сухая, с седыми волосами, разметавшимися по плечам. Ее губы были гневно сжаты, а глаза метали молнии.
Возле алтаря лежало изрубленное мечами тело монашки.
— Ты перешел все границы, Себастьян! Божье наказанье настигнет тебя! Ты не имел никакого права трогать нас без разрешения ординарной консистории! [38]
— Ты слишком заигралась, Аглая. Под твоим попустительством в этих стенах развелось зло и растеклась тьма. Я отвечу перед Риапано, если у коллегии кардиналов возникнут ко мне вопросы. Но разрешение епископа у меня с собой. Если помнишь, не далее как полчаса назад я говорил вам о нем, прежде чем взорвал ворота.
38
Собрание кардиналов для решения важных вопросов. В том числе и для разрешения инквизиции жестко действовать на территории монастырей, военных ординариатов, аббатств и епископств в обход епископа, настоятеля или аббата.