Золотые костры
Шрифт:
— Что здесь?
— Зелья. Не хочу, чтобы Тим их почувствовал.
— Тим?
— Колдун.
— А у меня он их не увидит?
— Тебя он точно проверять не станет.
Шагов через тридцать мы вышли на маленькую лесную прогалину, скрытую от дороги стеной деревьев. Здесь нас уже ждала повозка — небольшие сани, в которые был впряжен большой ярко-красный петух. Возница — старик в овчинном тулупе. Одноглазый, длинноносый, с кудлатой серо-белой бороденкой.
— Смотрю, ты обо всем уже позаботилась, — пробормотал
— Если хотим выиграть, надо на шаг опережать Орден. Здравствуй, Тим, — поприветствовала она старика.
— Напомни мне, отчего я тут должен мерзнуть? — ворчливо спросил тот.
— Потому что за тобой долг. А колдуны всегда платят долги. Довезешь нас, и будем в расчете.
— Тогда залезайте в сани, — все так же недовольно сказал он. — Куда едем-то?
— К Брогде.
— Ну к Брогде так, сталбыть, к Брогде.
Сани оказались узкими и довольно тесными. Зато в них была хорошая медвежья шкура, которой мы укрыли ноги.
— Надеюсь, моя жена не увидит, что я подвожу ведьму с патентом. А то позора не оберешься.
— Если бы не ведьма с патентом, то тебя, Тим, уже бы сожгли на костре за запрещенное волшебство.
— Да помню я. Помню! Давай, Тюльпан. Ко! Ко!
Петух покосился на нас красным глазом, взъерошил перья, копнул когтистой лапой снег и, кудахтнув, ринулся вперед.
Полчаса назад наступила ночь, и располагающийся в низине Брогде быстро погружался в сон. Не проходило и минуты, чтобы в домах не гас свет. В маленьком провинциальном городишке, где были в основном одноэтажные, редко двухэтажные постройки, ложились рано. Я знал подобные места — они и днем-то сонные, а уж ночью так и вовсе напоминали кладбище.
Я шел первым, то и дело оскальзываясь на промерзшей, покрытой тонкой корочкой льда земле, вдыхая неподвижный воздух, пахнущий топящимися печами — этим неуловимо-приятным сладким запахом горящего дерева и зимнего уюта.
— Тихо живут, — сказал я Гертруде. — Уверен, что на улицах никакой стражи.
— Тут даже ворот нет. Лишь заборы огородов. Нам надо на Свекольную улицу. Это самая окраина, возле лесопилки.
— Я не знаю города.
— Я тоже. Будем искать.
Брогде оказался совсем крошечным, мы прошли его за пять минут и встретили лишь какого-то пьянчугу, устраивавшегося на ночлег на ступенях деревянной церкви. Его ничуть не смущал холод.
К лесопилке мы вышли неожиданно — просто пройдя до конца улицы и уткнувшись в гладкие сосновые бревна, сваленные прямо у дороги.
— Нам сюда. — Гера указала на крайний двухэтажный дом.
— Давай войдем с заднего двора, — предложил я. — Не будем привлекать внимание.
Дождался ее согласного кивка, свернул за угол и остановился, прижавшись к стене. Возле плетня мирно стояли пять лошадей. На фоне белого снега их было прекрасно видно. Как и человека, оставшегося приглядывать за ними.
— Кто-то из наших? — шепотом спросил я у Гертруды.
— Нет. Орден.
— Держи парадную дверь. Они не должны уйти.
— Будь осторожен. Встретимся в доме.
Она призраком растворилась во мраке. Я достал из рукава стилет и направился к человеку. Он услышал мои шаги, схватился за корд.
— Продай лошадь, дядя, — попросил я.
— Что?! — опешил он.
— Лошадь, говорю, продай.
— Не продается. Иди отсюда.
— Как же я уйду, когда у тебя за спиной дьявол стоит?
Вопреки всему он обернулся, и я ударил его острой рукояткой стилета в висок, подхватил под мышки, аккуратно уложил возле лошадиных копыт, а затем побежал к дому.
В соседней с прихожей комнате горела свеча. Я прислушался. Тихие голоса раздавались сверху. Надо было найти лестницу.
Появившийся в дверном проеме широкоплечий силуэт бросился на меня и, захлебываясь кровью, отпрянул, начав заваливаться назад. Я, удерживая его руку с ножом, уложил тело на пол и только после этого вытащил стилет из шеи мертвеца.
Затем погасил свечу и направился к лестнице. Там меня уже ждала Гертруда с обнаженной рапирой:
— Комнаты на нижнем этаже пусты. Что у тебя?
— Двое нам больше не помешают.
— Значит, остались еще по меньшей мере трое.
Гера быстро начала подниматься первой.
Наши шаги конечно же услышали. На лестнице появился человек, не разобрался во мраке, кто перед ним, и спросил:
— Какого хрена? Вам же сказали быть…
Фразу он не закончил, потому что Гертруда в низком выпаде пронзила ему сердце. Мне пришлось посторониться, когда тело слетало по ступеням вниз.
— Эй! Что там у вас происходит, кретины?!
— Встречали незваных гостей, — произнес я, входя в комнату.
Горело много свечей, так что мы сразу увидели привязанного к стулу Иосифа и двух головорезов рядом с ним. Ближний, чертыхнувшись, схватился за пистолет.
— Разберись! — Гертруда бросилась с рапирой на того, что стоял дальше.
Я палашом рассек лицо противнику прежде, чем тот успел зажечь фитиль. Гера оттеснила законника от раненого стража, нанесла ложный выпад, парировала удар, пронзила шею.
Я уже был рядом с Иосифом, разрезая веревку, перетягивающую ему руки. На его груди расползалось темное пятно.
— Гера, у нас проблемы!
— Вижу. — Она бросила рапиру на стол, подскочила к нам. — На постель!
Старик, который когда-то нашел меня и привел в Братство, был без сознания. Я подхватил его под мышки, оттащил к кровати.
— Укладывай. Так. Теперь рубаху долой. Только осторожно, Людвиг. Мне надо посмотреть на рану. — Она сорвала с подушки белую наволочку, вытерла кровь. — Поднеси поближе свечу.