Золотые костры
Шрифт:
— Ты вновь ошибаешься. Все дело в кинжале. Он похож на мой, но камень в нем черный, как ночь, в которой прячутся призраки.
Ее лицо осталось совершенно спокойным, и она, сев на стул, продолжила заниматься мокрыми волосами.
— Очень красиво описал.
— Ты не отрицаешь, что видела подобный кинжал?
— Но и не подтверждаю, Людвиг. Порой в молчании куда больше толка, чем в словах. Давай я послушаю тебя и решу, о чем стоит говорить, а где лучше промолчать. Что не так с этим ножиком?
— Он попал ко мне
Ее ресницы едва заметно дрогнули:
— Кто это сказал?
— Инквизиция.
Наконец-то ее спокойствие дало трещину, и она посмотрела на меня с ужасом:
— Во что ты пытаешься меня впутать, страж?!
— Скорее наоборот — я пытаюсь выпутать, раз уж Львенка волнует твоя судьба. Поэтому и задаю вопросы. Послушай, Франческа. Я хочу считать тебя своим другом и не желаю никаких неприятностей. А из-за этого кинжала они витают вокруг и рано или поздно принесут беду.
— Я тоже хочу считать тебя другом, Людвиг, — ровно произнесла она. — Чем так опасен кинжал?
— Не могу сказать.
Франческа потрясенно подняла брови и с издевкой бросила:
— Просто великолепно! Ты требуешь от меня откровенности, но сам не готов ничего говорить.
— Тебе не стоит знать того, чего ты не знаешь. Это опасно.
— Опасно? Для кого? Тебя, Братства, людей или всего мира?
Я усмехнулся:
— Ты удивительно точно смогла ответить на собственные вопросы.
Ее глаза похолодели пуще прежнего:
— Извини, Людвиг. Я ничем не могу помочь.
— Ладно.
И снова я ее удивил.
— Ладно? Ты не будешь настаивать?
— Зачем? Я хотел поговорить по-хорошему. Ты этого не желаешь. Конечно, можно пригласить старину Пугало, чтобы он прижал тебя к стенке и показал свой любимый серп, но я не хочу огорчать Львенка. Сейчас о том, что ты связана с кинжалом, из стражей знаю только я. Вскоре в курсе будут и магистры.
— Не надо угроз.
— Это не угроза, Франческа, а факт. Я обязан доложить в Арденау о случившемся. А дальше — не моя забота, раз ты решила проявить упрямство и не хочешь мне помочь. Выкручивайся самостоятельно.
— Орден меня защитит.
— Рад слышать. Просто мне казалось, что ты замешана в этой истории случайно, но раз тебе есть что скрывать — значит, я ошибался. Больше не буду доставать тебя расспросами.
Я ушел прежде, чем она успела ответить.
Пугало в одиночестве раскладывало карты на столе в моей комнате. На меня оно посмотрело с жалостью, точно на умалишенного.
— А чего ты ожидало? — Я зажег свечи. — Что я, как терьер, буду трясти ее, точно крысу? Пока у нее голова не отвалится?
Одушевленный показал, что подобный вариант был бы куда лучше и он бы с радостью посмотрел на такое развитие событий.
— Ты забываешь, что люди с оторванной головой не умеют говорить.
Пожатие плеч. Мол, она тебе и так ничего не рассказала.
— Еще не вечер.
Пугало не успело жестами выразить сомнение в моих словах, так как в дверь решительно постучали. Я с усмешкой посмотрел на одушевленного и впустил в комнату Франческу.
— Ладно, — сказала она. — Твоя взяла, Людвиг. Мне не нужна лишняя головная боль, и я отвечу на вопросы. Но обещай мне, что Орден ничего не узнает.
— Что-то новое. Орден? Не Братство?
Франческа устало вздохнула:
— Неужели ты думаешь, что я здесь потому, что боюсь твоих угроз? Мне все равно, что сделают магистры или кем ты там пугал. Но не все равно, если узнают мои начальники. Их гнев куда страшнее.
— Почему Орден должен быть не в восторге от того, что случилось?
— Потому что я помогла стражу. Можно сказать, вытащила его из неприятностей, которыми бы воспользовался Орден для политической игры. У них бы появились серьезные козыри на руках, если бы они поймали одного из вас со странным кинжалом.
— У меня в голове тысяча вопросов.
— Дай мне слово, Людвиг, что ты, как сможешь, оградишь меня от последствий того, что я сделала.
— Если ты невиновна в смерти стража — я даю тебе слово. Братство ничего не узнает о тебе. Но инквизиция, как ты помнишь, в курсе. И не факт, что они не сообщат в Орден.
Я действительно не знал, куда эта информация отправится от отца Марта. И направится ли.
— Я услышала тебя. Думаю, если бы Псы Господни хотели что-то сделать, они бы уже это сделали. Я найду способ, как себя обезопасить, раз уж эта история выползла на свет.
Она не выглядела испуганной или встревоженной. Скорее сосредоточенной на проблеме, свалившейся ей на голову. Оценивающе посмотрев на меня и что-то решив для себя, девушка начала рассказывать:
— Это случилось пару лет назад в Барбурге. Ночью какие-то мордовороты напали на девушку. Обычно я в такие дела не вмешиваюсь, но в тот раз, видно, дьявол меня заставил. Ты же знаешь, я при себе всегда ношу какой-нибудь фокус. Вот и швырнула в куча-малу склянку с перцовым огнем. Девчонке крепко досталось — дважды успели ударить ножом. Мне пришлось сильно постараться, чтобы дотащить ее до комнаты и найти лекаря в два часа ночи. Впрочем, я довольно быстро пожалела о своей доброте, потому что поняла, что спасла стража.
— При ней был кинжал?
— Да.
— Как ее звали?
— Не знаю. Она была без сознания и в горячке. Я ушла прежде, чем страж пришла в себя.
— Но описать-то ты ее сможешь?
— Легко. Она невысокая, хрупкая, короткие черные волосы. Цвет глаз не видела, но на левой руке отсутствуют средний и безымянный пальцы. Точнее, по две первые фаланги. Ты знаешь ее.
Она не спрашивала. Утверждала, так как я не смог справиться со своим лицом.
— Знаю, — не стал отрицать я.