Золотые нити сердца
Шрифт:
Если раньше Миа любила все делать в одиночку, привыкнув к тому, что ее устремления никому не понятны, то сейчас встреча с Сильвио и Ариэль принесла девушке не меньшую радость, чем им самим. Ариэль сразу бросилась ей на шею, а Сильвио, переминаясь с ноги на ногу, широко улыбался и что-то возбужденно рассказывал. Какое-то время все говорили одновременно, и никто друг друга не понимал, пока, воспользовавшись секундной паузой в общем гомоне, Миа решительно не заявила:
— Мне надо вам кое-что сказать… а уж потом мы придумаем, что делать дальше…
И не утаив ничего, девушка рассказала всю свою историю, начиная от момента сказочного путешествия сквозь миры, и
Она закончила, и в воздухе на некоторое время повисла тишина. Сильвио, казалось, не был удивлен. Он производил впечатление абсолютно счастливого человека — такие мелочи, как путешествия между мирами сами по себе его интересовали мало. Другое дело Ариэль — обычно жизнерадостная и бойкая девушка никогда еще не была так далека от своего привычного состояния. Да и было над чем задуматься! Ее настоящая сестра уже неделю как сбежала в неизвестном направлении; точная копия сестры расхаживает по дому как ни в чем не бывало и рассказывает невероятные истории про жизнь в искусственном мире в окружении кукол (хотя, судя по скучным натурам околачивающимся в их доме, в это как раз можно было поверить); да и к тому же Сильвио, который и двух слов иногда сложить не может, как оказалось, знал об этом уже давно. Однако, были во всем этом с точки зрения Ариэль и обнадеживающие моменты. Во-первых, дело пахло настоящим приключением, во-вторых, ей не терпелось разыскать свою Мэрилин — она только сейчас поняла, как соскучилась за сестрой. Ну, а в-третьих, Ариэль, как и Миа, была страшно рада единомышленникам, первым в своей жизни.
Пока длился рассказ Миа, друзья неторопливо шли по направлению к дому. Солнце поднималось все выше и выше, но неприятная ранее пыльная и жаркая южная дорога внезапно перестала быть такой. И Миа догадалась, что защитный барьер, о котором говорила Аль, еще не включили. Что ж, это было им на руку. Они уже подходили к дому, когда Ариэль задала уже давно волнующий ее вопрос:
— Что мы теперь будем делать?
— Пойдем на север, — не задумываясь ответила Миа, — Аль сказала, что большинство путешественников отправляются туда, тем более, это единственное направление, где мы еще не были!
Ариэль ничего не имела против, Сильвио, чье молчание приняли за знак согласия, тоже. Был объявлен день на сборы в долгое или короткое путешествие, из которого, впрочем, можно было с одинаковым успехом не надеяться вернуться туда, откуда оно начиналось.
ГЛАВА 14
Долгое время Марк не мог понять, что с ним происходит, где он находится, и почему он все воспринимает как сквозь туман. Потом он вспомнил, что видел повзрослевшую Миа, и принял это видение за исключительно приятный сон. Какая-то часть его сознания попыталась напомнить, что ему, наверное, пора в школу, но другая почему-то заспорила с ней, и Марк самоустранился от этих препирательств. Медленно, очень медленно он приходил в себя.
Ему повезло не так, как Миа — никто мальчика не искал и не ждал на ужин, хотя возможно, согласились бы ждать вместо ужина. Ну что сказать… Спокойный, сосредоточенный Марк, ни разу не начавший ни одной драки, избегавший всех и вся, кроме Миа и стройных рядов цифр, оказался в самой гуще непроходимых джунглей. Здесь не было ни головоломок, которые надо было решать, ни приборов, в которых можно было разобраться — здесь шла жестокая борьба на выживание, существование которой Марк предпочитал не замечать в своей размеренной предыдущей жизни.
Когда взгляд мальчика достаточно прояснился, чтобы он мог, протерев глаза еще раз, убедиться, что действительно находится в джунглях и это ему не кажется, цепочка предшествующих событий постепенно восстановилась в его голове. Ну что ж, по крайней мере, он знал, что не сошел с ума, это будет хоть каким-то отправным пунктом в его дальнейших
Солнце стояло высоко в небе — впереди еще минимум полдня, чтобы поближе познакомиться с местной флорой и фауной, обещающими порадовать своим разнообразием. Тем более, надо привыкнуть к новому телу и немного его размять. Эта мысль, как ни странно, казалась Марку даже приятной — так обычно увлекается ребенок вновь подаренной игрушкой, которая еще не успела надоесть.
"Вот ведь как странно все получается" — думал Марк, продираясь сквозь лианы и огромные папоротники, — "Я мог бы насчитать с десяток знакомых, отдавших все, лишь бы отправиться на это сафари, но здесь почему-то оказался я…"
Когда-то давно Марк пообещал себе не верить в то, что нельзя доказать фактами. И до сих пор строго придерживался этого простого правила. По крайней мере, так он мог избежать страха, который раньше был его постоянным гостем. Когда родителей Марка не стало, мальчик воспринял это как самый большой и чудовищный в его жизни обман. Еще долгое время он ждал, что они вернутся, хотя его дед ничего не скрывал, и сразу же объяснил внуку, что произошло. Но Марк все равно верил, что однажды откроется дверь его комнаты, войдет мама и сядет на край кровати, точь в точь как это происходило раньше. Может, поправит одеяло, может, улыбнется ему, и расскажет какую-то увлекательную историю, или просто посидит рядом. А потом они с папой будут о чем-то беседовать на кухне. И успокоенный, всем довольный Марк заснет под звуки этой неспешной беседы. А потом как-то резко в один день мальчик понял, что этого не произойдет, и почти возненавидел родителей за обман, за то что они не вернулись, себя же начал презирать — как можно было так легко поверить, что они останутся с Марком навечно!
Следом за этим невеселым открытием пришел страх. Марк боялся всего — ночи с ее непонятными шорохами, дня с его бессмысленными законами, одноклассников вечно дразнящих его, деда, жалеющего его, и самого себя почему-то тоже. Но мальчик все же сумел овладеть этим страхом — он нашел свой критерий того, что имеет или не имеет права на существование, и строго этому критерию следовал. Мерилом подлинности оказались факты — как только Марк видел наглядные доказательства чего-то, он это что-то признавал как явление вполне реальное, с которым стоило считаться. Каким образом в эту стройную систему отсева всего "лишнего" просочилась привязанность к Миа, Марк так и не смог понять. Возможно, она была слишком приветливой с ним и напомнила ему маму, так что совсем маленький Марк внутри него, который с детским упрямством так и не перестал верить в чудесное возвращение, радостно встрепенулся, и заспешил ей навстречу. Возможно, так. А возможно, этому чему-то вообще не было объяснений, и Марк честно признал это как факт, и включил в свою систему реальности. Общение с Миа однако проделало значительную брешь в его защитной стене фактов и доказательств — было легче перечислить, в какие именно из небылиц Миа не верила, чем вспомнить все выдумки, принятые девочкой за чистую монету. И вот, сейчас эта брешь превратилась в огромную дыру, где впрочем, как он понимал, предстояло прожить не один день.
Тропинка, по которой шел Марк, все больше и больше углублялась в тропический лес, и мальчик, а вернее уже юноша, начал было опасаться, что ему придется вернуться — такими непроходимыми казались заросли. Благо с новым телом ему досталась отнюдь не стесняющая движений хитрым узлом завязанная набедренная повязка, и высокие сапоги из мягкой кожи — несмотря на жару, они не давали ногам ни вспотеть, ни устать. Практичность такого наряда Марк очень быстро оценил, когда несколько раз по щиколотку увяз в топкой жиже какого-то болота. Из болотца сразу же с громким жужжанием вылетели похожие на комаров насекомые и прицельно спланировали на его обутые ноги.