Золотые пески Шейсары. Трилогия
Шрифт:
Золотой змей сжал челюсти и несколько секунд смотрел на сестру злыми, чуть прищуренными глазами.
– Она не убийца, – добавила Иллиана, сжав запястье Торриена. – А ее ребенок, твой племянник, и вовсе не виноват…
В этот момент лицо царевича как будто смягчилось. Он вновь положил руку на живот царевны и сделал знак медикам, чтобы продолжали.
Как только рубиновый огонь вновь коснулся кожи, судорога боли у Райелы словно прошла. Она перестала кричать, только тяжело дышала.
Иллиана глубоко вздохнула
В этот момент чешуйки на хвосте царевны начали расходиться в стороны.
– Время пришло, сейчас начнется, – проговорил один из лекарей, сдвинув брови, и протянул к царевне руки в перчатках. – Думаю, вам лучше отвернуться, хешмирай, – добавил он для Торриена, уже обращаясь к нему как к царю, несмотря на то, что официально церемония не закончилась.
Торриен отвернулся, но продолжал держать ладонь на животе сестры.
– Вам тоже не стоит смотреть, сайяхасси, – сказал медик уже для Иллианы, но та с каждой секундой все сильнее чувствовала, что должна быть здесь.
– Нет, я останусь, – ответила она немного дрожащим голосом.
Мирай с перчатками на руках сосредоточенно кивнул. Еще один медик слева от Райелы держал ее за руку, считая пульс. Другой, что был справа, положил ей руку на лоб и закрыл глаза, словно медитируя.
– Пора, – скомандовал первый. Райела сжала зубы и зарычала, начав тужиться.
Иллиана бросила короткий взгляд на хвост царевны, заметив, что все чешуйки уже раздвинулись в стороны. Она резко отвернулась, глядя только на лицо мирайи.
Время текло ошеломительно медленно и слишком быстро одновременно. Но, когда раздался плач младенца, сменяя собой крик матери, разом будто стало легче. Медик в перчатках принял малыша, у которого вопреки всему был не хвост, а обыкновенные человеческие ножки. Лишь когда ребенка обтерли и завернули в пушистое полотенце, ножки неожиданно превратились в переливчатый синевато-зеленый хвост.
– Это девочка, – сказал медик и улыбнулся.
Все мираи теперь улыбались, глядя на чудо новой жизни. И казалось бы, самое страшное уже позади. Но на самом деле это было не так. Лекарь, что держал запястье Райелы, хмуро проговорил:
– Пульс стремительно падает.
А второй, что касался лба замершей с закрытыми глазами царевны, вторил ему:
– Жизненные токи падают. Сердце вот-вот остановится.
У Иллианы перехватило дыхание. К горлу подкатило болезненное чувство, в глазах стало мокро, словно она вот-вот разрыдается.
Из-за Райелы, нагини, которая всегда ненавидела ее. Но заслужила ли царевна смерти за это?
Двое мираев споро достали из своих сумок лекарство, набрали его в шприц и быстро ввели Райеле.
Секунда, другая…
Каждый присутствующий затаил дыхание, словно это могло помочь.
– Пульс продолжает падать, – сказал мирай, что держал запястье. – Не помогло.
Торриен глубоко вздохнул и закрыл глаза, словно все было кончено. Саримарх зашептал что-то, и в сбивчивых словах Иллана угадала имя мирайской богини.
Девушка не могла поверить, что это и правда конец. Это казалось настолько ужасным, что хотелось проснуться. Хотелось, чтобы все оказалось дурным сном.
Звук, шепот, чей-то тихий зов усилился…
Малыш плакал чуть в стороне, на руках одного из лекарей, и Иллиана вдруг поняла, что, кажется, слышит именно его. Но как? Ведь он ничего не говорил. Только плакал, как и все дети.
– Дайте мне ребенка, пожалуйста, – выдохнула она, и все присутствующие удивленно взглянули на нее.
Но после короткого взмаха головы Торриена они не решились перечить. Медик передал девушке тепло укутанного младенца.
Иллиана осторожно приняла драгоценный сверток, вглядываясь в маленькое сморщенное личико.
Шепот, дыхание, плач. Вертикальные змеиные зрачки…
У нее закружилась голова. Казалось, будто ребенок что-то отчаянно требует. Она даже поспорила бы, что он пытается протянуть ручки к матери. Но младенцы не умеют координировать свои действия. Все его движения были хаотичны, беспорядочны.
А потом, будто видя, что ничего не получается, малыш закрыл глаза, широко открыл рот и закричал еще громче. Тоскливо и расстроенно. Блеснули крохотные змеиные клыки.
В этот момент Иллиану словно осенило.
Она быстро приблизилась к Райеле, чье лицо сейчас было до ужаса бледно, и проговорила:
– Поднесите к ней ребенка… Быстрее.
– Это ни к чему, – покачал головой один из медиков. – Младенец может укусить мать в поисках молока.
– Пусть укусит! – воскликнула Иллиана, глядя, как преобразилось лицо малыша, когда он увидел мать.
– Яд младенца и так в данный момент убивает царевну, – медленно, но твердо ответил мирай в перчатках. – Чего вы хотите добиться? Чтобы она умерла еще быстрее?
– Торриен! – отчаянно воскликнула Иллиана, повернувшись к Золотому змею.
Не было времени объяснять. Не было сил и возможности сказать все быстро. У нее самой мысли в голове едва сложились.
Торриен глубоко вздохнул, поджав губы, не сводя с нее напряженно-горящих глаз. И махнул рукой.
– Она все равно умирает, – проговорил он бесцветным голосом. – Пусть… последний раз…
Иллиану тотчас же пропустили.
Царевна уже почти не дышала.
Девушка так боялась не успеть, что руки начали трястись, когда она размотала малыша из пеленки и приложила к груди матери. Так, чтобы он гарантированно укусил ее.