Золотые пески Шейсары. Трилогия
Шрифт:
Золотой змей тепло улыбнулся, вдруг с силой прижав ее к себе, и покачал головой.
– Не я, мой Рубин. Это был не я…
Эпилог
Прошло всего полдня с тех пор, как погасло рубиновое пламя царя Шейсары, не оставив после себя ни капли черной магии. Ни следа от того, что проклятие вообще коснулось этой земли и ее жителей. Кончилась слишком длинная ночь, и настал день, а Иллиану уже спешно одевали. Ее волосы заплетали в тысячи маленьких косичек, цепляя на кончик каждой маленький рубин в форме капли. Камушки оттягивали
Длинное легкое платье, перевязанное широким ремнем, облегало ее тело так, словно она была настоящей мирайей. Полупрозрачные струящиеся ткани, которые разрешалось носить лишь нагиням, говорили о том же. Светящиеся золотисто-белые нити приковывали взгляды всех вокруг, и Иллиана то и дело краснела, чувствуя, что в таком наряде на нее будут смотреть все. Незамеченной остаться уже не удастся.
– Зачем мне нужно выходить к народу Шейсары именно сейчас? – выдохнула она, когда к волосам на макушке две служанки прицепили ей несколько белых, как лунный свет, распахнутых лилий. – Ведь только-только все закончилось. Мираям нужен отдых. Нам всем нужен…
Девушка посмотрела на Изумрудку, которая лежала у нее на коленях, свернувшись в клубок. Сейчас змейка снова выглядела как и прежде. Маленькой пухлой рептилией со странным комочком на спине. Она приползла к девушке, как только рубиновый огонь погас, и на ее теле, как и на телах всех остальных жертв магии гессайлахов, не было и следа ожогов. Сила Торриена излечила всех.
– Вам нужно показаться своему народу, хешсайяхасси, – внезапно с поклоном ответил Саримарх, что все это время стоял чуть в стороне у дверей. – Раз царь назвал вас своей невестой, это необходимо огласить как можно раньше.
Жрец мираев выглядел как и прежде, только исчезли длинные седые пряди, и теперь его абсолютно гладкая, лишенная растительности голова сверкала на солнце. Огонь не оставил ожогов, но забыть о нем, пока волосы вновь не отрастут, будет сложно.
Иллиана посмотрела на себя в зеркало, рассматривая длинные косички, и ей стало стыдно. Ее волосы остались прежними, и она не знала почему.
– Моему народу? – беспокойно переспросила она, не замечая, что казис впервые обращается к ней на «вы», еще и называя новым титулом. – Он не мой, Саримарх, тебе ли не знать. И не думаю, что благородным мираям нужно новое потрясение после всего, что они только что пережили. Им нужен отдых. Да и мне он бы не помешал.
Одна из служанок, которые, кстати, тоже были теперь совершенно лысыми, цепляла ей очередной рубин и случайно дернула за косичку. Иллиана немного скривилась, но ничего не сказала.
– Простите, хешсайяхасси, – беспокойно поклонилась та, и в голосе нагини Иллиана впервые не услышала пренебрежения. – Я не хотела, клянусь.
За то время, что Иллиана прожила во дворце, она совершенно точно уяснила: все мираи относились к людям свысока. Даже если прислуживали им. Таково было положение людей в этом мире уже много веков.
Но сейчас ничего подобного она не замечала. Даже от вечно вздорного и загадочного казиса.
– Ничего страшного, – махнула рукой Иллиана, и тут заговорил Саримарх.
– Не беспокойтесь, хешсайяхасси. Это лишь формальность. Мы обязательно отдохнем все вместе. Просто сделаем это чуть позже. – Он мягко улыбнулся.
– Послушай своего казиса, Иллиана, – зевнула Изумрудка, – он дело говорит.
Девушка фыркнула:
– Хорошо. Как будто я когда-нибудь спорила.
Саримарх склонил голову набок, его лицо вдруг показалось Иллиане значительно более довольным, чем прежде.
– Разрешите откланяться, – проговорил он. – Я буду ждать вас в зале.
С этими словами он поклонился и вышел прочь, аккуратно затворив за собой дверь. А Иллиана тут же набросилась на змейку:
– Давно хотела спросить: почему ты так благосклонна к казису? Это уже не первый раз, когда ты становишься на его сторону.
Шелиссхелисса невозмутимо покачала головой и ответила, ничуть не устыдившись:
– Он жрец вс-с-сех мираев. С-с-священное для змей с-с-существо, с-с-соединяющее наши народы с-с-с Иль-Хайят. Как бы неверно он ни пос-с-ступал в с-с-своей жизни, он всегда пытался дейс-с-ствовать по с-с-совести.
– Он хотел отдать меня пятерым мираям!
– Ну… у каждого с-с-свое понятие о с-с-совести, – протянула змейка. – В конце концов, он хотел отомс-с-стить за с-с-смерть царя. Ведь виновные должны быть наказаны, кем бы они ни были. С-с-сейчас его гнев пал на Дарьеша, и с-с-судьба царевича предрешена.
Иллиана прищурилась, а затем все же кивнула.
– И откуда ты такая умная? – пробубнила она.
– Очень с-с-сложный вопрос-с-с, – неожиданно ответила Изумрудка, хотя Иллиана явно спрашивала чисто риторически. – Говорят, наши предки – прародители вс-с-сех змей на Шейс-с-саре. Мы царствовали здес-с-сь еще до с-с-самой Иль-Хайят.
– Кто это «мы»? – выдохнула Иллиана.
– Наша порода называетс-с-ся «хельшах», – легко ответила Изумрудка. – Мы волшебные змеи Шейс-с-сары. И мы те, кто защищал город от вторжения захватчиков много веков назад.
– Удивительно, – проговорила Иллиана. – А почему ты прежде не рассказывала об этом? И о том, что умеешь летать?
– Ну, – прошипела рептилия, заползая по ножке стола вверх и укладываясь рядом с расческой напротив девушки, – во-первых, ты не с-с-спрашивала. А во-вторых, у меня было с-с-сломано крыло. Вот я и не показывалас-с-сь тебе по-нас-с-стоящему. Но разве ты не догадалас-с-сь с-с-сама, что я необычная змея? Горбинка на моей с-с-спине ни о чем тебе не говорила? Или то, нас-с-сколько хорошо ты меня понимаешь?
Иллиана не стала говорить, что думала по этому поводу. Что горбинку на спине она считала проглоченным мандарином, а умение разговаривать приписывала всем змеям. Вряд ли Изумрудка после этого не усомнилась бы в ее умственных способностях.
В этот момент одна из служанок протянула руку к расческе и, вместо нее схватив змею, громко вскрикнула. Тут же осторожно отложила Шелиссхелиссу на место, проговорив:
– Прошу прощения, хельшах.
В голосе нагини чувствовался легкий испуг, который в последнее время отражался на лицах всех мираев, что встречали Изумрудку. Всех мираев, кроме Саримарха.