Золотые пески Шейсары. Трилогия
Шрифт:
– А разве она не выше нас по иерархии, – задумчиво спросила Иллиана, – учитывая, что на нее переносится статус царя?
Миллита покачала головой.
– Статус у мираев – сложная штука. Царь – главнее своих сыновей. Но его сайяхасси – не может быть главнее царевичей. А значит, не может быть и главнее нас, ведь на нас распространяются их статусы.
– Голову сломать можно, – фыркнула Иллиана и отвернулась от двух сайяхасси, которые будто принципиально не смотрели в их сторону.
– Можно, – усмехнулась Миллита. – Но лучше не надо.
Девушки улыбнулись друг другу
– Миллита, – через несколько мгновений молчания вдруг проговорила Иллиана. – А у царя Аджансара есть царица? Я никогда не слышала о ней.
– Царица? – вскинула брови девушка. – Конечно, нет. Как ты могла о ней слышать? Нариссия Эннариш умерла при родах. Это произошло более сорока лет назад, и с тех пор царь так и не нашел себе новую жену.
– При родах? – нахмурилась Иллиана. – А разве мать Торриена не отошла в мир иной так же?
Миллита кивнула и странно взглянула на нее.
– Все верно, – проговорила она. – Говорят, что царь очень любил и свою жену, и свою первую сайяхасси. И, потеряв обеих, решил больше не жениться. Впрочем, это могут быть просто слухи. Мираи – довольно хладнокровные существа… хотя иногда и кажется иначе.
Она сделала короткую паузу и слегка покраснела, через секунду продолжив:
– А что тебя удивляет? Только не говори мне, что ты не знаешь об этой проблеме.
– О какой проблеме? – переспросила Иллиана, догадываясь, что ответ ей не понравится. На спине вдруг выступила холодная испарина. Дурное предчувствие резануло.
Миллита глубоко вздохнула и посмотрела вдаль.
– Что ж… боюсь, ты будешь сильно удивлена…
И спустя небольшую паузу продолжила:
– У мираев есть определенная проблема с деторождением.
Иллиана побледнела.
– Какая именно?
– Я начну немного с другой стороны, – проговорила Миллита. – Дело в том, что яд мираев – это то, что перешло к ним от змей много веков назад. Однако этот яд обладает особенными свойствами. Говорят, что во времена Иль-Хайят это и вовсе было особенным веществом, которое становилось ядом лишь для врагов. А в мирное время секрет, выделяемый клыками, служил афродизиаком для их пар. И не более того.
– Афродизиаком? – вспыхнула Иллиана, вспоминая то, что видела вчера в купальнях.
– Да, – кивнула Миллита. – Это вещество и сейчас приобретает такие свойства, когда мирай или мирайя находятся в эротическом возбуждении. Однако во всех остальных случаях их яд – это действительно яд.
– Но я не понимаю, как это связано с деторождением? – решила вернуться к первоначальной теме Иллиана, чувствуя, что разговор об эротическом возбуждении заставляет ее думать о Торриене и его клыках. Что совсем уже выходит за всякие рамки.
– Прямым образом, – ответила хасси наследника. – Когда происходит зачатие ребенка от мирая, будущая мать испытывает на себе действие яда. Если беременной оказывается нагиня, то ее яд отравляет ребенка, а яд ребенка отравляет ее саму. Однако младенцы оказываются сильнее защищены в утробе матери, и они, как правило, справляются с отравой. А матери – нет.
– Что? – округлила глаза Иллиана. – То есть беременность у мираев всегда заканчивается смертью матери?
– Не всегда, – покачала головой Миллита. – Примерно в половине случаев. Иногда – реже.
– Какой кошмар, – не верила своим ушам девушка. – А что же тогда случается, если сайяхасси беременеет от мирая?
Миллита слегка сжала губы.
– У человеческой девушки выжить, как ни странно, чуть больше шансов. Смерть наступает примерно у одной матери из трех.
– Да это же… это… – У Иллианы не хватало слов. Но она постаралась взять себя в руки. – А почему у людей больше шансов выжить? Разве мы можем лучше справиться с ядом, чем мирайи?
– Нет, – покачала головой новая знакомая. – Просто на нагов практически не действуют лекарства. Их кровь отторгает любые недостаточно сильные составы, нейтрализуя их. Их невозможно вылечить, в отличие от нас. Хотя… – Она сделала небольшую паузу и глубокомысленно произнесла: – При этом их и значительно сложнее отравить. Сложнее, чем нас с тобой, например. Мираи ужасно живучи. Как я и сказала, лекарства на них не действуют, но это не требуется, потому что они почти не болеют. Их кровь уничтожает большинство токсинов. И здесь судьба словно сыграла с ними злую шутку. Мираев не берет практически никакой из известных ядов. – Она сделала короткую паузу и мрачно закончила: – Кроме их собственного.
– Да уж, очень забавно… То есть человеческие девушки выживают чаще, потому что их лечат? – приподняла бровь Иллиана, озвучив догадку.
– Именно, – с абсолютно серьезным лицом кивнула Миллита. – Мираи очень ответственно подходят к вопросу зачатия и деторождения, и над тем, чтобы спасти каждую отдельную мать, каждый раз борются сотни врачей. Людей спасти иногда удается с помощью антидота. Но мирайи выживают, только если их природная устойчивость к ядам особенно сильна, потому что существующий сейчас антидот уничтожается в их организме еще до того, как успевает сработать.
– Просто замечательно, – с раздражением выдохнула Иллиана.
Миллита вопросительно посмотрела на нее.
– Чего ты расстраиваешься? Конечно, это очень грустная ситуация, но мы, к счастью, не сайяхасси. Нам это не грозит. У простых хасси, как мы с тобой, слишком мало шансов выносить младенца. Поэтому мираи ограждают нас от таких неприятностей. Мне каждый день дают пить специальный отвар трав, от которого я становлюсь не способна зачать. Тебе тоже должны его давать.
– Да, конечно, – громко сглотнула Иллиана. – Я же хасси, конечно, дают.
И еле слышно фыркнула, стиснув зубы.
Миллита улыбнулась, не заметив перемены в настроении своей собеседницы.
Они проболтали до самого обеда. Время пролетело незаметно, и Иллиана была рада, что нашла, с кем поговорить в этом огромном, не слишком гостеприимном замке. Ближе к полудню девушки, наконец, распрощались, и Иллиана направилась к себе в комнаты, чтобы покушать.
Около часу дня Герхарсия принесла обед. На этот раз она вела себя идеально. Как говорится, тише змеи, мягче чешуи. И не скажешь, что это та самая служанка, которая не умеет держать язык за зубами. Лишь в самом конце, перед уходом, она вдруг бросила: