Золотые росы
Шрифт:
– Дура лохматая!
– бросила я ей вслед и тут же с испугом схватилась за голову.
Банта не было. Мой новый голубой бант, который я утром завязала первый раз, потерялся. Волосы торчали во все стороны, и я, верно, похожа была на взъерошенную ворону.
Я вздохнула и поплелась домой.
Навстречу мне выбежал сияющий Ленька.
– Знаешь, я сделал открытие, - объявил он.
– Хочешь, скажу?
– Не надо мне твоих открытий, можешь не говорить, - ответила я сердито.
Но Ленькино
– Мы живем в школе!
– Как - в школе?
– В обыкновенной школе, в которой учатся. Там есть классы и парты!
Я смотрела на Леньку, думая, что он опять сочиняет.
– Не веришь? Ну так смотри - вон уже первый ученик пришел. Скоро уроки начнутся.
Только тут я увидела возле крыльца незнакомого мальчишку в длинных холщовых штанах и с сумкой через плечо. Он молча таращился на меня.
Вспомнив, что мой отец председатель колхоза, я задрала нос кверху и прошагала мимо.
ДОМ БЕЗ ТРУБЫ И СЕРДИТЫЙ ДЕД
После "первого ученика", пришли остальные. Они стояли и глазели на нас. Обычно Ленька очень быстро заводил знакомства, но на этот раз не успел. Из школы вышла учительница и позвала их в классы - в этой школе не было даже звонка. Мы остались одни, и нам стало скучно.
– Пойдем?
– предложил Ленька.
– Куда?
– Куда глаза глядят, - сказал он.
Мы пошли. Шли-шли и вдруг видим: из одного дома валит дым.
– Бежим, - крикнул Ленька, - это, наверно, пожар!..
Мы подбежали и увидели, что никакого пожара нет. Только дым валит из открытой двери, пролезает через крошечное оконце. И дом - не дом, а избушка, маленькая, с огромной соломенной крышей.
Мы с Ленькой уцепились друг за дружку и стояли как заколдованные. Мне даже показалось, что это вовсе не избушка, а какой-то страшный зверь и наверху у него не крыша из пожелтевшей соломы, а грозно торчащая во все стороны щетина. Чудовище уставилось на нас своим единственным глазом и, открыв четырехугольную пасть, выбрасывает клубы едкого дыма.
И вдруг из этой пасти вынырнула старушка с деревянным корытцем в руках - маленькая, сухонькая, в длинной синей юбке с передником. Сгорбившись, она засеменила за дом. Не успели мы опомниться, как она вернулась обратно. В корытце лежала свекла. Ополоснув ее водой из деревянного ведра, бабка снова нырнула в дымящееся отверстие.
– Смотри, - прошептал вдруг Ленька, - трубы нет...
Я взглянула на крышу и тоже не увидела там трубы.
– Может, с другой стороны?
– сказала я.
Мы стали осторожно обходить избушку. Вокруг ни изгороди, ни колышка. Только грядки со свеклой и зеленовато-белыми кочанами капусты.
И вдруг Ленька чуть не наступил на какой-то крошечный желтый комочек.
– Ой, цыпленок!
– закричал он.
Между грядок копошились цыплята. Желтые и серенькие. Они разгребали землю, как настоящие куры, и тоненько попискивали. Ленька нагнулся и хотел погладить одного.
– Осторожно, - сказала я, - а то курица тебя сейчас ка-а-ак клюнет!..
– Не бойтесь. Курицы нет. Я тут за курицу.
Мы испуганно обернулись. Возле дома, на завалинке, сидел старый дед с лицом, заросшим седыми волосами.
Он и в самом деле был похож на наседку с растрепанными перьями. Я даже хихикнула, но дед смотрел на нас строго, и мне тут же расхотелось смеяться.
– Мы гуляли...
– начала я смущенно, - и...
– И вдруг видим - пожар!
– подхватил Ленька.
– Мы подошли сюда, а это вовсе не пожар. Просто дом без трубы.
Дед улыбнулся в прокуренные усы, и мы с Ленькой тоже заулыбались.
– А где же ваша труба, дедушка? Упала?
– спросила я.
– Ее у меня никогда не было, - сказал дед.
– Не было? А как же зимой без трубы?
– удивились мы.
– А вот так, как видите... Топим по-курному.
– Мы скажем папе, и вам сделают трубу, - сказал Ленька.
Дед усмехнулся.
– Не верите? Наш папка председатель, он здесь самый главный... быстро заговорил Ленька, поглядывая на меня.
– Да, - сказала я.
– Нашего папку прислали сюда все переделать. Он сделает, что все будут жить богато. А труба ему пустяки - в два счета сделает...
– заявила я, видя, что этого деда ничем не проймешь.
Вместо того чтобы обрадоваться и поблагодарить, дед еще раз усмехнулся, покачал головой и сказал:
– Дай бог, дай бог... Только тут уже бывали такие, переделывали. А толку...
– Он вздохнул и, махнув костлявой рукой, полез в карман.
– Вы нашего папку не знаете!
– взволнованно сказал Ленька.
– Он не такой, как другие, он... он...
Ленька готов был зареветь от досады, а дед, не обращая на него внимания, набивал свою трубку.
Мы и не заметили, как к нам подошла бабка.
– Вот, Марта, гости к нам пришли, - кивнул на нас дед.
– А ты уж их и обидеть успел, - взглянув на наши насупленные лица, сказала бабка Марта.
– Ну, пойдемте в хату, я вас горохом угощу.
Мы с Ленькой покосились на дверь, из которой только что валил дым. Дыма было уже меньше. Он плыл, совсем светлый и реденький, как старый бабушкин шарф, который я у нее выпрашивала для куклы. Мы нырнули вслед за бабкой Мартой в избушку. Внутри дым был только вверху. Мы сели на низенькую скамеечку и смотрели, как бабка проворно снует по избушке. Она делала все не разгибаясь. Быстро передвинула в печи кипящие горшки, принесла нам в миске свежий вылущенный горох.