Золотые росы
Шрифт:
Я сморщилась, зная, что она все равно настоит на своем. И вдруг вспомнила:
– Бабушка, я не пойду. Там волк бродит.
– Еще что выдумай!
– рассердилась бабушка.
– Какой это волк может быть в деревне?
– Большой такой, серый, с красными глазами... Он вчера знаешь как за мной бежал! Чуть удрала...
– Иди, иди. Нечего сочинять, - сказала бабушка.
Я взялась за кувшин.
– Ну и пусть он меня съест! Тогда пожалеешь, - говорю я, надеясь, что бабушка все же одумается.
Но
Я постояла еще минутку, вздохнула и пошла.
Все время оглядываясь по сторонам, я дошла до фермы. Волк не пояелялся. Он вынырнул откуда-то, когда я уже возвращалась обратно. У меня от страха задрожали ноги, и я остановилась. Волк тоже стоял, нюхал воздух и не двигался с места. Вид у него был довольно мирный. "Может, он молока хочет?
– подумала я.
– Интересно, едят ли волки молоко?" Я огляделась вокруг, соображая, во что бы ему налить.
Заметив на краю дороги глиняный черепок, я, не спуская глаз с волка, подняла его и плеснула туда немного молока. Едва я отошла, волк набросился на черепок и чуть не проглотил его вместе с молоком. Вылизав черепок, он снова пошел за мной, приветливо помахивая хвостом. Я нашла в канаве старую банку.
– Ты хороший волк, раз кушаешь молоко, а не людей, - сказала я.
– На, ешь!
Волк лакал молоко, а я стояла почти рядом. Потом мы снова пошли.
– Глупый ты волк, - говорила я ему.
– Что же ты сразу не сказал, что хочешь молока? Напугал только меня...
Пока мы шли, я наливала ему молоко во все черепки, которые попадались по дороге. Около деревни он от меня отстал. И тут я заметила, что молока в кувшине только на донышке. "Достанется мне от бабушки", - уныло подумала я и сразу же вспомнила про холодильник.
Не теряя времени, помчалась прямо туда. На холодильнике висел замок. Я обошла вокруг, но ничего не могла придумать. Можно было пробить гвоздем дырочку, но ведь в школу опоздаешь. Так и поплелась домой.
Взглянув на мой почти пустой кувшин, бабушка всплеснула руками:
– Господи, и что это за девчонка такая! Одно наказание! Молоко где?
– Хорошо, что сама цела осталась, - обиженно ответила я.
Ребята уже сидели в классах, и мне, к счастью, некогда было расписывать подробности своей встречи с волком. Я взяла приготовленные с вечера две тетрадки с выгоревшими обложками и старый букварь. В другой руке у меня был пенал без крышки, и я шла по коридору прямо и важно, боясь рассыпать свои драгоценности: два пера - рондо и еще неизвестно какое, с обломанным концом, и обгрызенный химический карандаш и "сердце" от желтого.
Взглянув на меня, Вера Петровна улыбнулась и велела мне сесть с Петей, который сидел один.
ЧЕТЫРЕ КЛАССА В ОДИН ДЕНЬ
В школе было четыре класса, и все они занимались в двух комнатах. На каждом ряду сидел отдельный класс.
Вера Петровна учила первый и третий. Для первоклассников она написала на доске примеры и велела их решать, а сама перешла на другой ряд. В третьем классе был урок чтения.
Цифры я знала и поэтому быстро переписала всё, что было на доске. Потом стала слушать, что читали на другом ряду. Павлик сидел немного сбоку, впереди меня, и мне было видно, как он морщит лоб, загибает пальцы и хмурится. Петя склонил набок голову и, высунув кончик языка, тоже усердно срисовывал цифры.
– Павлик!
– позвала я шепотом.
Он обернулся. Я скорчила ему рожу, показывая, что он ничего не соображает и поэтому так долго копается. Петя взглянул на меня и засмеялся. Павлик покраснел и отвернулся.
К концу урока Вера Петровна задала третьему классу учить стихотворение, а сама начала проверять у нас примеры.
– Ну, ребята, кто решил?
– спросила она.
Все подняли руки. И я тоже.
– Первый столбик прочитает...
– Она обвела взглядом весь наш ряд.
"Я прочитаю, я..." - мысленно твердила я, глядя на нее умоляющими глазами.
– Оля Лещук, - сказала Вера Петровна.
Я вскочила, бросив на Павлика победоносный взгляд, и затараторила:
– Два - крестик - один - две черточки, четыре - крестик - три - две черточки...
Дружный смех не дал мне дочитать столбик. Ничего не донимая, я замолчала. Взглянула на Веру Петровну и увидела, что она тоже улыбается.
– Оля у нас сегодня первый день, и ничего нет смешного, если она еще не умеет решать. Садись, Оля, я тебе потом объясню, - сказала она.
Я села.
– Это тебе не в куклы играть, - хихикнул Петька.
Я закусила губу, стараясь не заплакать. Особенно стыдно мне было перед Павликом. Он читал первый столбик примеров, и все у него было правильно. Оказывается, цифры надо было сложить или отнять, чтобы сколько-то получилось. А я просто списала, и у меня не получилось нисколько. Зато и у Петьки, к моему великому удовольствию, от восьми отнять три вышло шесть. Разве так бывает? Даже я сообразила, что это неправильно.
– А это тебе не хлеб с маслом есть, - отплатила я ему.
Но Петька нисколько не смутился. Он достал из кармана новенькую резинку, стер шестерку и вместо нее написал цифру пять. Я просто глаз не могла отвести от резинки, которую он положил на парту.
– Петь, а Петь, давай поменяемся, - сказала я, кивнув на резинку.
– А что дашь?
– оживился он.
Я вытащила из парты пенал.
– Хочешь два пера?
Петька взял перья, осмотрел их со всех сторон и, положив на место, презрительно сказал:
– Барахло...
– Бери уж и "сердце" в придачу, - вздохнула я.