Шрифт:
Золушка по обстоятельствам
– Знаешь мам, наверное, я делала, что-то не так. Занималась не тем. Может чужой жизней жила?.. такие вещи ведь просто так не происходят.
Задумчиво посмотрела вдаль. Оранжевое солнце садилось за горизонт, расплескивая на небе свои яркие краски. Отчего голубое полотно пылало огненно-розовым пожаром с переливами.
– Вселенная даром не отнимет все в один момент без причины. Я верю ей, ты же знаешь. Я люблю мир, люблю всё то, необъятное, что окружает не только человечество и планеты, но и то, что нам неведомо. Что находиться далеко за пониманием, задействованных десяти процентов мозга,...
–
Я говорю как врач. Рассуждаю как врач. Я думаю и анализирую все со стороны, оценивая мир и людей через призму своей наполовину буддийской веры и тех знаний, что получила на факультете клинической психологии.
– Боже, мам!.. да я же психиатр до нейронов мозга! Понимаешь? Я ничем другим всерьез не занималась. Психиатрия, поведенческая психология, нейропсихология, когнитивная психология, да я только этим и занималась с конца одиннадцатого класса. Что делать мне теперь?
– О, не припоминай мне мои музыкальные увлечения!
– я отрывисто хохотнула и погладила одуванчик у моих ног.
– Это было так давно! Я и не помню, когда в последний раз брала в руки гитару или садилась за фоно. Сто лет будто прошло. Нет, я знаю, музыка храниться где-то на задней стенке моего мозга, и стоит сесть за инструмент, пальцы сами всё вспомнят. Сделают своё дело. А дальше то что? Теперь ведь у меня нет ничего. Совсем ничего... даже паспорт другой. Не мой, чужой. На фото я, а имя какой-то Екатерины, - тяжело вздохнула, уткнувшись лицом в ладони.
– Самое ужасное, знаешь что?.. то, что мне всё равно. Я ничего не чувствую. Я понимаю, но не чувствую. Мне не страшно. Состояние полной опустошенности, холодной отчужденности... может, работа так влияет?.. Конечно, я знаю, что со мной! Знаю, как побороть это состояние, но не хочу. Мне хорошо. Я полюбила одиночество.
Посидела еще с минуту в полной тишине, подставляя лицо уходящим лучикам сегодняшнего дня.
– Ладно, мам. Мне пора. Самолет через четыре часа. Адью Раша, здравствуй Англия! Я не смогу приезжать к тебе,... но есть Алексей. Он тебя так любит... всегда любил. Ты присматривай за ним, - поднялась с лавки и прошла вперед по узкому проходу к изголовью могилы. Наклонилась и поцеловала холодные мраморные губы. Мама улыбалась, как всегда, своей широкой, доброй улыбкой.
– Я люблю тебя мам! Люблю...
Глава первая.
Берясь за это дело, я и представить не могла, что оно последнее в моей жизни. Я сильно переоценила свои возможности. Меня подвело упрямство и желание доказать, что я лучше других. Впервые в жизни я не просчитала ситуацию. Покупая билет до Лондона, уже по новым документам, я до конца осознала всю опрометчивость моего поступка. Это так странно для меня... не взять в расчет множество важных факторов и ввязаться в опасную авантюру. Я, не задумываясь, поставила на карту всё. Свою карьеру, своё состояние, свою жизнь. Я считаю это наказанием судьбы за то, что однажды посмела отказаться от своей мечты, от своего призвания.
Это случилось, когда мне было пятнадцать, через полгода после смерти матери. Мой мир перевернулся. Он стал другим. А может, я была другой изначально и просто обманывалась? Кто знает, кто знает...
" - Остановись! Вика!
– кричал выбежавший во двор Алексей. На нем была серая футболка, шорты и сланцы. К отчиму я относилась ровно, но слушать его не собиралась.
– Вернись в дом и оденься. Холодно, - сухо произнесла я, не оборачиваясь, продолжая бросать в огонь свои многочисленные фотографии, книги, открытки, постеры, статьи...
– Прекрати, прошу! Это же твоя мечта, твоя жизнь. Ты жила этими фотографиями, - Алексей сунул руку в мангал и выхватил обожжённые листы.
– Ноты хоть оставь, ты же дышишь музыкой!
Отчим злился, его глаза сверкали в ночи, челюсти были плотно сжаты, но я была безразлична ко всему. Я решила избавиться от всего, что бы напоминало мне о ней. Все мои достижения в музыке, мои грамоты и награды в конкурсах. Буклеты из Академии искусств, куда я собралась поступать. Решила кардинально изменить свою жизнь. Мне пророчили карьеру актрисы, и с этим сложно было поспорить. С пеленок у меня уникальный музыкальный слух и талант играть любые роли. Мать всячески меня поддерживала. Семь лет музыкальной школы, театральные кружки и репетиторы. Мама не жалела денег на любимую и единственную дочь. А потом взяла и бросила со всеми моими талантами и умениями. Еще и отчима, оставив на меня. Я больше не могла этого терпеть. Всё было слишком тяжело. А может, я излишне драматизировала,... не знаю. Но решение изменить жизнь казалось мне правильным.
– Иди в дом и тепло оденься. Мороз минус двадцать. Ты заболеешь, а мне снова заботиться о близняшках, - забрала листы и сунула в огонь.
Отчим вздохнул и послушно направился в дом. Со мной спорить стало бессмысленно, да я и не спорила.
– Ты стала слишком рациональна. И занудна, - улыбаясь краешком губ, произнес мужчина, стараясь сгладить неловкую ситуацию. Он почему-то стыдился, когда злился на меня. По-моему злость на неуправляемого подростка - это нормальное чувство.
– Это реализм, Алексей: ты болеешь, я забочусь о близняшках, что бы их мать ни устроила тебе разнос. Все просто: думать надо головой, а не жопой, - спокойно произнесла, кладя в мангал очередную книгу по актерскому мастерству.
– Вик, проще будь. Тебе всего пятнадцать, - сердито выдохнул отчим и скрылся за дверью. Облачко пара опустилось на блестящие белоснежные ступени. А я все так же безразлично смотрела на разноцветные языки пламени, пожирающие мою жизнь".
Считаю, что здорово ошиблась с выбором профессии. За что и поплатилась жизнью. Стыдно признать, но Кондратьевой Виктории Александровны больше не существует. Успешная, преуспевающая и самодостаточная врач психиатр навсегда покидает родные края. Смешно и глупо всё вышло. Ведь у меня было все, о чем можно мечтать. Я ведь пробивная как танк! Я только и успеваю ставить цели одна за другой и боюсь остановиться. Понимаю, если замру хоть на минуту - умру. Мой мозг постоянно должен быть чем-то занят. Я по несколько дней могу ничего не есть, полностью отдаваясь работе. Я поставила сама себе высокие идеалы и ценности, не прекращая к ним стремится. Всегда была строга к себе и очень критично оценивала свои заслуги. Иначе ни как. Психологи такое состояние называют синдромом безумного гения. Я не считаю себя гениальной или же талантливой. Скорее упорной и целеустремленной. Хотя окружающие твердят обратное. А еще я дико азартна и мне присущ дух соперничества. Но это скорее недостатки, что и сгубили меня, в конечном счете.
Мне твердили коллеги и хорошие знакомые, чтобы я не бралась за дело сына вице-губернатора Московской области. Он опасный, жестокий, с темным прошлым человек. Мне это дело не по зубам. "Не ввязывайся, если не готова брать взятку" - серьезно предупредил меня прокурор. Но я отнеслась ко всему легкомысленно. Мне было даже весело. Я, не задумываясь, шагнула в пропасть с закрытыми глазами, что делает ситуацию еще более странной. Я не считаю себя лучше других или особенной. Свои достоинства и недостатки я оцениваю трезво и непредвзято. Так вот, легкомыслие и безответственность никогда не были моими чертами. Наоборот! Всегда осторожная, внимательная и бдительная к мелочам. Дальновидность - такая полезная черта, досталась мне от матери. Я просчитывала любую ситуацию даже саму мелочную вплоть до диалогов, до эмоций и выражений лиц. Я пыталась просчитать множество вариаций одной и той же ситуации, чтобы быть готовой ко всему. Я зритель в этом мире театра. Я оцениваю актеров со стороны, строгим взглядом режиссера. Иногда я становлюсь сценаристом, как своей жизни, так и чужих. Любой другой может быть сценаристом моей. Так вот, в этом деле с убийством девушки, девятнадцатилетним сыном важного человека в правительстве, я не просчитала ничего.