Золушки при делах. Часть 2
Шрифт:
И развернувшись, оборотень покинул покои архимагистра, шагнув в портал. Надо отметить, покинул очень вовремя, потому что следом, метя ему в голову, полетела тяжелая хрустальная чернильница, за которой тянулся рваный синий пунктир разлетающихся в воздухе чернил.
– Стоп! – самой себе приказала Никорин, потому что от охватившей ее ярости дрогнуло основание Золотой башни.
Мановением руки она вернула чернила в чернильницу, а чернильницу на стол, и, тяжело дыша, откинула голову на спинку кресла. Он решил… Он так решил… Обалдеть можно! «А сама-то…» - шепнул вкрадчивый внутренний голос. Память услужливо поднесла образ Ясина Зореля, и сердце, словно чернильница, привычно расплескало тоску. Разве
Резко встав, архимагистр подошла к окну и уткнулась лбом в толстое стекло. Привычная картинка залитой солнцем гавани была сродни успокоительному – все хорошо и спокойно, все под контролем, под ее, Ники, контролем. Но отчего тогда так болит душа? Отчего ярость сменяется печалью, заполняющей мир белым-белым туманом…
Ники сама не заметила, как шагнула вперед – сквозь стекло, сквозь свет и воздух Вишенрога к отрогам горы, укрытой туманом. Когда они с Ясином оказались здесь впервые, разыскивая Белого старца, она, парящая в вечной дымке, уже называлась Безумной. Много позже они снова поднимались по той же тропинке, и у них болели руки от Силы, пропущенной сквозь ладони, а сердца – от скорби по погибшим. Покончив с обезумевшими тварями, в которых Гересклет превратил своих почитателей, необходимо было покончить и с ним самим. Да, бог огня утратил большую часть сил, однако был жив.
Сейчас здесь пахло морозом и стылым камнем, и от этого запаха, вызвавшего воспоминания о губах и руках красноволосого оборотня, Ники стало жарко.
А тогда пахло гарью…
Хлопья пепла падали с небес, подобно снегу, покрывая черным и серым пустошь, в которую превратилось поле битвы.
Они загнали его на верхушку горы. Истощенный, бледный, в лохмотьях, великий воин и полководец одержимых армий казался полутрупом. Ни следа божественной силы, лишь на самом дне зрачков тлели злые багряные искры – единственное, что осталось от прежнего Гересклета. Даже его белые волосы почернели, будто обуглились. Сейчас в нем было не узнать того, кого они когда-то знали под именем Белого старца. Того, кто учил и наставлял их в течение многих лет, даруя возможность управлять Силой, приблизившей их к давно почившим богам. Они с Ясином дружно удивлялись, откуда может быть столько мудрости в человеке? Покуда не узнали правду… Впрочем, всей правды они не узнали и тогда. Не поняли слов того, кто казался раздавленным, почти сдавшимся, неживым, но и не мертвым.
– Дети, какие же вы дети, - говорил он, дрожащей рукой вытирая угольные разводы с лица, - дети, которые могут изменять мироздание, но предпочитают спасать никчемные миры!
– Этот мир – наш, Гересклет, - прорычал Зорель, - кому, как ни нам его спасать?
– А зачем? – огонь полыхнул в глубине зрачков. – Зачем вы его спасли?
– Тебе не понять, бог!
– Отчего же? Я, как и любой из богов, понимаю все сущее и вижу дальше любого из вас! Например, я вижу, как ты…
Синий огонь, вырвавшийся из рук Ясина, ударил Гересклета в грудь, вплавив в камень.
– Не желаю слышать твои лукавые речи, - крикнул Зорель, - я видел тех, кто поддался им - они лежат там, у подножия горы все до единого обратившиеся в пепел!
– Их убили вы, а не я… - прохрипел Гересклет, глядя на них с ненавистью. – Вера в меня делала их счастливыми!
В настоящем, по памяти идя с закрытыми глазами по узкой тропинке между камней, Ники внимала голосам из тумана, звучащим в тишине… Надо было выслушать умирающего бога тогда, но Ясин будто устрашился его слов. И теперь она знала, почему.
В прошлом еще один энергетический удар потряс гору до основания, на века превратив местность в кладбищенскую пустошь, спекшуюся землю которой первые живые ростки пробили лишь спустя двести лет. Злые искры в зрачках Гересклета вспыхнули и погасли.
– Лжец и ублюдок, - сплюнул Ясин ему под ноги, - покойся с миром!
И обняв Ники, повел прочь, к соседней горе, принадлежащей Весеречским гномам. Следовало проверить, не остался ли кто-то из них в живых.
В настоящем волшебница остановилась на краю пропасти, в которую однажды едва не оступилась. Но тогда сильная рука любимого спасла ее.
Гора Безумная. Ее, Ники, рубеж и предел.
На самом деле, все началось не в той пещере, где они с Зорелем обрели Силу, равную божественной, а гораздо позже. Здесь.
Глаза цвета льда широко распахнулись от предчувствия. Путь Ласурского архимагистра, начавшийся сотни лет назад отсюда, из тумана, однажды вернется в туман. Сюда.
***
В вишенрогском дворце человеку несведущему что-либо найти было бы сложно – почившие монархи, желая украсить замок, постарались: понастроили дополнительные помещения, галереи и переходы, иногда безо всякой логики. Редкий смельчак, вроде герцога рю Вилля, рисковал совершать долгие прогулки по дворцовым коридорам без риска заблудиться и выйти вовсе не туда, куда собирался. Фрейлины и горничные вообще передвигались группами не менее трех, успевая не только пофлиртовать с гвардейцами, стоящими на часах, но и уточнить дорогу.
Принцесса Бруни, сопровождаемая Григо Турмалином, неожиданно услышала в дворцовом лабиринте матрону Мипидо, накануне назначенную новой кастеляншей замка, и поспешила поздороваться и спросить, как она справляется с новой работой. Обладая от природы глубоким и звучным голосом, Клозильда легко себя обнаружила. В эту минуту она отчитывала двух дюжих слуг такими словами, что оба, красные, как помидоры, смотрели в пол, переминаясь с ноги на ногу.
– Да в ваших перчиках разумения и то больше, прости меня Пресветлая, чем в головах. Грязное белье, не грязное – кто же его прямо на пол бросает? Вы сами-то, чай, на полу не спите, а по нему ногами ходите? Уважение должно быть к постельному белью и, как правильно говорит Его Величество Редьярд – ги-ги-е-на. Отныне белье в прачечную только в специальных мешках переносить, а не друг в друга завернутое. И каждую тряпочку расправлять, прежде чем в мешок бросать! Прачкам и без вас забот хватает! А сейчас марш к матушке Диве, она вам мешки выдаст!
Парни поспешили уйти, то и дело оглядываясь. Клози следила за ними, насупившись.
– Разнесла в пух и прах? – улыбнулась Бруни, подходя к ней и обнимая. Сопровождающий принцессу секретарь приветливо кивнул. – Рада тебя видеть в добром настроении!
– Твое Высочество! – приседая в реверансе, Клозильда толкнула обширной кормой и едва не обрушила одну из стен коридора. – А знаешь, мне, пожалуй, тут нравится. Полномочия шире, территория больше – и еще парни. До того у меня одни девки под началом были, а с парнями, я тебе скажу, проще управляться!
– Просто для них многие вещи не важны, - кивнула Бруни.
– Там, где мужик пойдет и сделает, дева найдет кучу проблем, расстроится и проблемы утроит.
– Точно! – подняла палец Клози и вдруг помрачнела. – А у меня беда, Твое Высочество. Прямо ума не приложу, что делать!
Выражение лица матроны было вовсе не шутливым, и принцесса невольно испугалась:
– Что случилось, Клози?
– Дама Мерло, та портниха, что мне платье обещала сшить аккурат в свадьбе, слегла надысь с тяжелой лихорадкой! Так что теперича у меня ни портнихи, ни платья! За такой короткий срок, что до свадьбы остался, никто не успеет свадебное пошить… Значит, придется покупать готовое!