Зомби Апокалипсис
Шрифт:
Иногда я благодарю Бога за то, что у меня прекратились менструации задолго до всей этой – как там она сказала? Траханой муры. Как, ради всего святого, молодые женщины ухитряются справляться каждый месяц? Впрочем, как ухитряются справляться вообще все...
В два часа ночи, когда я вроде как провалилась в нездоровую дрему, я услышала громкую рок-музыку – она неслась откуда-то из нижних квартир.
У них, должно быть, плеер для дисков на батарейках. У Джи и ее друзей, у ее парня. Стью.
Годы
Эти молодые люди живут в Башне. И они – не из тех. Они все еще люди. И – я не совсем одинока.
Конечно, я подумала – господи, их же слышно на мили вокруг. Это же, как маяк. И они наверняка запалили огонь, жутко опасный, и зажгли свечи, не подумав о ставнях, не задернув даже занавески, – я-то всегда добросовестно это проделываю.
Но часть моего разума просто отметала все эти упреки.
Огней все равно много повсюду, костров и пожаров. Может, этого не заметят.
Я лежала в своем коконе из одеял и постепенно расслаблялась, ноги стали горячими, будто их поджаривали, хотя бутылки и остыли. Мысли перестали цепляться друг за друга. А потом я уснула и в снах уже не пыталась отыскать мужа, который где-то изменял мне, или упрямо выживал где-то, или лежал где-то мертвый, во веки веков аминь. Или всего лишь ниже на лестнице мертвый. Мертвый дважды – разлагающийся и воняющий.
И я проспала все утро, кажется, без снов. Лучшая ночь за многие месяцы. Или за годы. Возможно, с тех пор, как мне было 18.
Дорогая Лаура.
Примерно через минуту после того, как я проснулась, я вспомнила музыку и ударилась в панику. Я нюхала воздух, ловя запах дама. Огонь! Они же могут спалить эту чертову Башню дотла! Однажды это уже чуть не случилось, но Кен и Родж спустились и все уладили. А сейчас здание такое сырое, протекающее, тут полно настоящих бассейнов: трубы-то полопались. Так удастся ли пожару овладеть домом?
В любом случае дымом в настоящий момент не пахло.
И я была все еще жива – насколько могу судить, конечно.
Я кипятила себе чай, что обычно занимало около двадцати минут, когда она постучала.
Я знала, что это она. Кто ж еще. А потом раздался ее голос.
– Миссис Соседка, – позвала она игриво, – только не дергайтесь. Я собираюсь бросить кое-что на ваш балкон.
Я дернулась. Я так дернулась, что потянула спину, что мне совершенно ни к чему, – и застыла, ошеломленная и перепуганная. Что она бросит? Зачем?
– Я вернусь днем. Около полудня, если у вас есть работающие часы. Когда солнце будет прямо над головой.
И все. Я услышала ее легкую удаляющуюся
Я присела на корточки, съежилась, а минут через пять что-то стукнуло снаружи, за окном, с которого я еще не сняла ставни, – мне хватало света свечи, на которой я готовила чай.
Я услышала, как упала на мой балкон эта вещь, но не вышла посмотреть. Однако через полчаса мне пришлось открыть окно.
Снаружи, возле холодильника, лежали две плитки шоколада. От Грина и Блэка [36] . Мой любимый.
Я стояла, глядя на шоколадки, разинув рот, потом распахнула балконную дверь и схватила их.
А потом я сидела, держа плитки на коленях, и плакала. Я плакала над двумя шоколадками. Словно только что нашла двух заблудившихся котят или потерявшегося ребенка, которого никогда не хотела и не пыталась завести.
36
«Грин энд Блэк» – британская компания, производитель шоколада.
Но я же говорила, кто я, верно? Рут, противоестественная сумасшедшая.
– Спасибо за шоколадки, – сказала я, когда она появилась снаружи, сразу после 12 по старым механическим часам Кена, которые он отчего-то оставил, уходя, и которые все еще тикали. – Ты можешь себе позволить дарить их?
Ну конечно. Я подумала, они вам понравятся.
– Могу ли я предложить тебе что-нибудь взамен? – спросила я. – Но только на этот раз. У меня не так уж много запасов.
– Ну что вы, – сказала она. – Я же не для этого...
– А для чего ? – Я стояла у холодильника на коленях, подложив под них диванную подушку, а она, на этот раз сидя, смотрела на меня через брешь поверх оставшихся кирпичей.
– Ох, просто так. – Она качнула головой так спокойно – тебе бы понравилось. Даже ее профиль походил на мой, до того как мой нос заострился, а подбородок избороздили морщины. – Правда, пахнет свежестью? – сказала она. – Воздух такой чистый. Экологически безвредный. – Она коротко напряженно хохотнула. – Как вас зовут, миссис Соседка?
– Рут.
– Привет, Рут. Мамаша назвала меня Гизеллой, но я сократила это имечко до Джи, – объяснила она с мрачным видом.
– Слушай, – сказала я, – Джи, здесь, наверное, не самое лучшее место, чтобы отсиживаться.
Возможно, тебе следовало бы попытаться выбраться из Лондона. Не знаю, но не думаю, что тут безопасно.
Я не видела – никого из них, но, ммм, о безопасности и речи быть не может, так? И нам все еще неизвестно, как она передается – инфекция. «Погибель». Чем бы она ни быта. Но вы все молоды и здоровы, значит...