Зомби
Шрифт:
Она смотрела на меня, и все они смотрели на меня.
Бармен произнес:
— Так как же насчет выпить, приятель?
— Не сегодня. — Я поднялся, точнее, попытался встать. Ноги у меня тряслись. Что-то с ними было не то. И со зрением у меня было что-то не то.
— В чем дело? — противно растягивая слова, произнес бармен. — Боишься, что в виски окажется наркота?
— Нет! — Говорить было трудно. Получались только вздохи. — Ты и так уже подсыпал мне какой-то дряни в предпоследний стакан. Когда
— Умный парень, а?
— Да! Я сумел развернуться, быстро, достаточно быстро, чтобы схватить со стойки бутылку с виски, и вскинул ее над головой. Я опирался на свободную руку.
Бармен пожал плечами. В его стеклянном глазу не отражалось ни страха, ни злобы.
Мои собственные глаза остекленели. Я пытался сфокусировать взгляд на бармене, старался не смотреть на подбирающихся ближе, подползающих уродов, которые все теснее сжимали круг, размахивая палками и костылями, бормоча что-то, хныкая и постанывая.
— Отоприте дверь! — велел я, пока они подбирались все ближе и ближе, протягивая руки и напрягаясь, чтобы броситься.
— Хорошо-хорошо, приятель!
Это был сигнал для остальных, чтобы кинуться на меня. Кто-то замахнулся костылем, кто-то подполз мне под ноги. Я начал падать.
Махнул бутылкой, описав круг, и они отпрянули, но всего лишь на мгновение. Бармен прицелился и нанес мне удар, поэтому я снова замахнулся бутылкой.
И тогда они снова бросились. Это было все равно что сражаться под водой, сражаться во сне. Это и был сон, ползучий кошмар, кошмар вцепляющихся в меня, напирающих бесформенных тел, тянущих меня вниз.
Бармен снова ударил меня, поэтому я поднял бутылку и опустил ее. Она с приглушенным стуком вошла в его голову.
Секунду он стоял на месте, его стеклянный глаз выскочил из глазницы и покатился по стойке бара. Я смотрел на бармена, наблюдая, как он медленно оседает.
А потом его глаз уставился на меня, когда человек с искусственной рукой ударил меня крюком по шее.
Я ощутил удар, от которого у меня растаял позвоночник.
Стеклянный глаз смотрел, как я проваливаюсь в ревущую темноту, а когда я упал, он моргнул.
Когда я очнулся, она гладила меня по голове.
Недурно. Любой мужчина охотно поменялся бы со мной местами в тот момент — лежишь в прохладном полумраке, на удобной кровати, а прекрасная блондинка гладит тебя по голове.
Скверно было то, что никто из этих любых не показывался, а я бы махнулся с ним местами в тот же миг.
И задаром отдал бы ему головную боль, от которой череп раскалывался, и вкус во рту, похожий на вкус чикагской канализации.
Однако никто не спешил занять мое место, поэтому я остался там, где был. Когда она сказала: "Выпей это", я выпил. Когда она сказала: "Закрой глаза
Боль чудесным образом прошла. И мерзкий вкус во рту исчез. Я снова открыл глаза, пошевелил пальцами рук и ног.
Я лежал на кровати в затемненной комнате. Кругом была тень, однако света хватало, чтобы вселить живой огонь в бриллиантовое колье, бриллиантовое кольцо и бриллианты ее глаз. Бриллиантовые глаза посмотрели на меня простодушно.
— Теперь лучше?
— Да.
— Хорошо. Значит, беспокоиться не о чем.
Как она права. Не о чем беспокоиться, кроме того, где я и почему. Наверное, некоторая горечь чувствовалась в моем ответе.
— Спасибо, — сказал я. — Спасибо за все, что для меня сделали. Включая и то, что вышибли из меня дух.
— На это не стоит обращать внимания, — ответила блондинка. — В конце концов, я же спасла вам жизнь.
— Вы хотите сказать, что те нищие собирались меня убить?
— Нет. Но полиция вполне могла бы.
— Полиция?
— Да. — Она тяжело вздохнула. — Вы же все-таки убили бармена.
— Что?
— Вы ударили его бутылкой. Он мертв.
Я сел быстрее, чем мне казалось возможным.
— Ладно, выведите меня отсюда, — отрезал я.
— Вас будут искать, — сказала она мне. — Выходить сейчас вам небезопасно. А здесь вы среди друзей.
— Друзья?!
— Не поймите меня неправильно. Но если бы вы послушали меня сразу и пошли добровольно, ничего этого вовсе не случилось бы.
На это мне нечего было ответить. Все, что я знал: если она говорит правду, значит, я убийца. А я знал, что делают с убийцами. Их сажают на стул, включают ток и поджаривают их. Слабый запах паленой плоти заполнил мой нос.
— А откуда мне знать, что он не живой? — спросил я.
— Доказательства я смогу представить вам немного погодя. А прямо сейчас я хочу, чтобы вы встретились с одним другом. — Она положила руку мне на плечо, и даже сквозь рубашку я почувствовал, что ее плоть холодна, как айсберг. Она была холодная и твердая, как бриллиант.
— Пока я тут встречаюсь с друзьями, мы могли бы заодно прояснить некоторые факты, — предложил я. — Вы знаете, как меня зовут. А как зовут вас? И где я нахожусь?
Она улыбнулась и встала:
— Меня зовут Вера. Вера Лаваль. Мы в одном доме на Саут-сайд. И хотя об этом вы меня не спросили, сейчас вечер понедельника. Вы провели без сознания почти двое суток.
После чего я поднялся. В этом представлении не было ничего увлекательного. Я оглядел себя в тусклом свете, и то, что увидел, было так себе.
— Может быть, хотите пойти в ванную и привести себя в порядок? — предложила мне Вера. — А я выйду, куплю еды. Вы можете перекусить перед встречей.