Зомби
Шрифт:
Не делайте этого.
По воскресеньям в глубоких каньонах опустевших улиц появляется что-то такое, что надрывает сердце человека. Проявляется оно и в том, как серый солнечный свет отражается от угрюмых крыш. В том, как обрывки засаленных газет хлопают, пролетая по пустынным улицам. В траурном грохоте полупустых поездов надземки. В забранных ставнями витринах магазинов и запертых дверях. Все это действует на тебя, просачивается внутрь тебя. Начинаешь задумываться среди всей этой смерти и гниения, жив ли ты сам или нет.
Перспектива
В конце концов, на дворе все еще субботний вечер. А субботний вечер — это нечто особенное. К этому времени дождь уже совершенно угомонился, и улица была черной и блестящей. Отражения неоновых огней извивались золотистыми и багровыми змеями у меня под ногами.
Вы ведь, конечно, знаете, чем обычно занимаются змеи. Они искушают. И эти самые неоновые змеи говорили: "Пойди. Найди себе выпивку. Тебе все равно нечего делать сегодня вечером, и этому никак не помочь. Присядь. Сделай заказ. Расслабься. Ты заслужил немного веселья после шести месяцев в тюрьме. Это долгий срок. Ты же знаешь, что делает "откинувшийся" преступник. Ты просто обязан оттянуться".
Змеи были всюду вокруг меня. Змеи произносили названия кабаков, ночных клубов, забегаловок, баров, пивнушек. Все, что требовалось от меня, — сделать выбор.
Вместо того я вернулся в гостиницу, вошел в фойе и поговорил с ночным портье, выясняя, действительно ли моя телеграмма на пути к цирку. А потом я пошел к себе в номер и выложил все деньги, кроме десятидолларовой купюры. Я не собирался рисковать тем, что меня обчистят.
Ночь все еще была молода. Я бы и сам почувствовал себя молодым, пропустив несколько стаканчиков. Я спустился обратно в фойе и задумался, не навестить ли местный бар.
Невероятная рыжеволосая девка исчезла, точно так же как и гостиничный коп. Теперь в фойе было почти пустынно. Почти, но не совсем. На стуле у лифта сидела блондинка. Я кинул на нее взгляд, спускаясь по лестнице, и теперь посмотрел еще раз.
Она явно заслуживала второго взгляда.
Натуральная. Единственное слово, подходящее, чтобы ее описать. Натуральная. Начать с того, что она была натуральная блондинка. Никакого сияния перекиси, никаких неестественных оттенков в косметике. Мех на ней тоже был настоящий, как и бриллианты.
Вот эти бриллианты-то меня и остановили. Кольцо было слишком большое, чтобы оказаться фальшивкой. Даже если камень не чистой воды, оно обошлось ей (или кому-то еще) в кругленькую сумму. То же самое касалось и колье, которое стекало с ее шеи сверкающими каскадами.
И улыбка тоже казалась искренней.
Но вот здесь начиналась фальшь.
С чего бы ей улыбаться мне? Человеку в костюме за сорок долларов и с десятью долларами, засунутыми в кармашек для часов?
Я этого не заслуживал. И я этого не хотел. Я пошел через фойе к двери, направляясь в гостиничный
Я вошел в тускло освещенный бар, прошел его насквозь и вышел через парадную дверь на улицу. Благодарю покорно, найду себе выпивку в каком-нибудь другом месте.
В конце квартала, на другой стороне улицы, был небольшой бар. Я ринулся к нему, лавируя между машинами. Прежде чем открыть дверь, я обернулся, убеждаясь, что она не идет за мной. После чего вошел.
Бар оказался совсем маленьким, овальное помещение и пять или шесть кабинетов, расположенных по бокам от музыкального автомата. Бармен стоял за стойкой в совершенном одиночестве.
— Что будешь пить, приятель?
— Ржаной виски. С верхней полки.
Он налил. Я выпил. Без церемоний. Быстро. Бутылка была вся в акцизных марках, как банковский курьер.
— Повторите, пожалуйста.
Он налил. Я смотрел на его галстук-бабочку. Галстук начал подрагивать, предвосхищая звук, который зарождался у него в горле. Но внезапно перестал подрагивать.
Потому что дверь открылась и вошла она. Собственной персоной, и даже еще прекраснее. Неоновые огни из музыкального автомата играли на ее бриллиантовом колье.
Спрятаться здесь было негде. Да, если на то пошло, у меня и не было веских причин прятаться. Она сразу подошла, села рядом, кивнула бармену.
— То же самое, — произнесла она. Приятный низкий звучный голос.
Она смотрела, как бармен наливает виски, затем перевела взгляд на меня. Ее глаза блестели не хуже бриллиантов, которые она носила.
— Давайте перейдем в кабинет, — предложила она.
— Зачем?
— Там мы сможем поговорить.
— А почему нельзя здесь?
— Как пожелаете.
— И о чем будем говорить?
— Я хочу, чтобы вы пошли со мной и кое с кем повидались.
— Вам придется объяснить это чуть подробнее, леди.
— Я же предлагала вам пойти в кабинет.
— Ничего страшного, если вы назовете имена прямо здесь.
— Нет. — Она покачала головой. Бриллианты блестели так, что запросто могли ослепить какого-нибудь случайного прохожего на противоположной стороне улицы. — Мне не разрешено называть имена. Но вы не пожалеете, если пойдете со мной.
— Прошу прощения, леди. Но я должен знать больше. — Я заглянул в свой стакан. — Например, кто подослал вас ко мне. Как вы меня нашли. В общем, незначительные детали. Может быть, вам они покажутся неважными. Я же нахожу в них некоторое очарование.
— Сейчас не время для шуток.
— Я совершенно серьезен. И я сказал, что не стану играть, пока вы не скажете мне название команды.
— Хорошо, Боб. Но…
Это все решило. Имя. Конечно же, она запросто могла узнать, как меня зовут, у администратора в гостинице. Но это неприятно удивило меня больше остального. Удивило так, что едва не сбило с ног.