Зона ЧП. Не изученная война 1996 года
Шрифт:
– Да ладно, так и было, – смеюсь я.
– Ужин давно закончился, а мы все стоим, – остановил спор Саня.
– Опять простоим полдня, – поддержал Соболь.
– И спать неохота, под стук колес засыпать легче, – вставил свое слово Паштет.
– Да ты всю ночь храпел, – улыбается Ряба.
– Где всю ночь? По очереди спали, – уже серьезно ответил Паштет.
– Ты и очередь свою проспал, – подначивал Ряба.
– Офигел гнать?
– А вот и не подеретесь, – вмешался Илья Соболь.
– Хватит вам кусалово устраивать, – сказал я.
В
– Братан, что случилось, что за кипеш? – хватая пробегавшего мимо солдата за рукав, спросил Илья Соболь.
– Да там, метров триста-четыреста подальше от поезда, самогонку продают. Местные прознали, что здесь поезд с солдатами стоит, вот и притащили на продажу. Там дыра в заборе, за ней и самогон.
– Блин, класс. А долго мы еще стоим? – вмешался Ряба.
– Говорят, еще полчаса точно, – ответил солдат. – Если хотите, поторапливайтесь, а то разберут.
Ряба вскочил как ошпаренный. Для него это было очень важно, такой подарок судьбы он пропускать не собирался. Никогда он так быстро не одевался, наверное, даже в учебке. Представлять себе не хотелось, что ему не достанется самогона, тогда всем не спать до Владикавказа.
– Так, быстрей мне вещмешок, деньги потом отдадите. Я пока за свои возьму. Сколько? Четыре полторашки (полуторалитровых бутылок) хватит? – уже хватая на ходу вещмешок, спрашивал Ряба.
– На месте определишься, – ответил я.
– Если еще не разобрали, то бери четыре, – уже вдогонку прокричал Паштет.
В окно мы увидели, как Ряба промелькнул мимо со скоростью тигра, гнавшегося за своей жертвой. Все опустились на сиденья с мыслями: только бы не всё спиртное разобрали и хватило бы и нам. Вечером разогнать скуку.
Прошло двадцать минут, которые тянулись вечностью, а Рябы все не было. Скурили в тамбуре по очередной сигарете. Двадцать пять минут, Рябы все еще нет. Вдруг неожиданно дернулся вагон, и поезд медленно начал набирать ход, в противоположную сторону, куда убежал Ряба. Я, Паштет, Саня и Соболь переглянулись. Паштет открыл рот, из которого на пол упала сигарета. Саня захлопал глазами. Соболь только мог прохрипеть «Пи*ец». Несколько секунд мы приходили в себя.
– Что делать будем? – первым в себя пришел Саня.
– Надо подумать, без паники, – ответил я.
– Какая паника, надо докладывать командиру, – говорил Соболь.
– Стоп-кран, – Паштет подскочил и дернул рычаг вниз. Поезд не отреагировал никак.
– Бл*дь, даже стоп-кран не работает, – разозлился Паштет.
– Да его в первую ночь сломали. Погнали к лейтенанту, не х*й сиськи мять, – открывая дверь тамбура, сказал Илья.
Пройдя через все вагоны, мы вошли в офицерский. У входа дежурил солдат.
– Братан, позови лейтенанта Миронова, командира взвода материального обеспечения, – начал Соболь.
– Быстрей только, срочно надо, – стал подгонять дневального Паштет.
– Надо так надо, сейчас посмотрю где он.
– Шевели батонами, – не успокаивался Паштет.
Солдат исчез в купе лейтенанта. Время летело, поезд с бешеной скоростью удалялся от Ростова-на-Дону и от рядового Руслана Рябова. Где он? Что сейчас делает? Что собирается делать? Мысли путались в голове. Увидимся мы еще раз или нет?
Вышел заспанный лейтенант. Застегивая пуговицы гимнастерки, направился к нам.
– Что хотели? – недовольный, что его разбудили, буркнул он.
– Ряба, точнее Рябов, отстал от поезда, – взял на себя инициативу Илья Соболь.
– Чтоооо? – взглянув на Илью, ответил он.
От сна не осталось и следа. Лицо сначала покраснело, потом стало багровым, затем покрылось красными пятнами. Я такой реакции организма на стрессовую ситуацию еще не видел. Не хотел бы я сейчас оказаться на его месте. Представляю, как влетит сначала ему от майора, а потом и нам. Лейтенант судорожно соображал что делать.
– Прапорщик Малютин трезвый? – неожиданно спросил он.
– С утра был трезвый, – ответил Саня.
– Бегом к себе, никому пока не говорить, я сейчас приду. Найдите Малютина.
Лейтенант подошел только через сорок минут и, как я увидел, в плохо скрываемом хорошем, не по ситуации, настроении. Это потом он рассказал, что доложил капитану, дежурному, и тот посоветовал, как поступить дальше. Капитан не был паникером, был рассудительным, всегда говорил «Не порите горячку».
Мы доложили все лейтенанту, рассказали всю правду, как было.
– Значит так, – начал свою речь лейтенант. – Вы не знаете, куда он делся, сказал, что прогуляется по вагонам. Обнаружили это только, когда он не появился на обед. Через полчаса уже будет остановка на обед. Пока майор спит, мы еще прикинем что к чему. Скажу позже, что вам говорить особому отделу. После обеда я доложу командиру ММГ Проскурину, что Рябов не явился на обед. Вы понимаете, что будет. А будет жопа. Всем будет жопа. Я вас сгною в нарядах. Вас лишат автомобилей, пойдете стрелками по другим взводам. Мало того, вас будут судить как соучастников и подстрекателей к дезертирству. Я не удивлюсь, если некоторые отправятся в дисбат (дисциплинарный батальон).
– Да уж, дела, – протянул прапорщик.
Жути лейтенант навел на нас не по-детски. Настроение было ниже плинтуса.
Поезд остановился на станции типа «две сосны, три ели». Мы с натянутыми как струны нервами побрели с котелками к вагону-кухне. Все молчали. Думали, что теперь будет дальше. Ярко светило солнце прямо в глаза.
– Братва, а вот и я, – послышался знакомый голос.
– Ряба??? Откуда ты взялся? – офигевши, чуть ли не хором спросили мы.
– Да самогонка закончилась. Я ждал, пока новую партию подвезут, пришлось задержаться. Пока рассчитывался, вижу, поезд тронулся. Ну я бегом догонять. В наш вагон уже не успевал, вот только и успел в вагон к поварам запрыгнуть. Пришлось ждать у них, пока следующая остановка будет.