Зона действия
Шрифт:
Дома Антошка взял книгу, но читать не мог.
За несколько дней жизни в поселке он не только многое узнал и увидел. Он стал оценивать людей не по словам, а по делам. Вот только Яшкиного отца Антошка понять не мог. Ведь тот в самом деле лучший бригадир на стройке. Мамка вчера рассказывала, что у них никогда простоев не бывает — и кирпича, и раствора всегда вдоволь.
Отец мрачно бросил:
— А мы снова простояли. Того и гляди из бригады люди начнут бежать — заработков совсем нет.
Антошка думал: разве его отец плохой работник? Если бы был раствор, то отец сутками не
Он чувствовал, что весь этот запутанный узел человеческих взаимоотношений с налета ему не понять, и, как говорят, надо съесть пуд соли, чтобы знать, кто есть кто. Антошка догадывался, что Марфуша чего-то не договаривает, когда речь заходит о Яшкином отце, и обиженно думал, что все еще остается на стройке чужим. Ему хотелось, чтобы Марфуша больше доверяла ему, и он готов был сделать все, чтобы заслужить это доверие. Антошка ловил себя на том, что эта боевая девчонка для него не как все остальные ее ровесницы. Антошке хотелось чаще видеть ее.
Он уже знал, где живет Марфуша, и решил зайти к ней.
Комната, в которой жила Марфуша, была точно такой же, как и у Антошки. Только над койкой на стене вместо ковра висела необычная карта. В полутораметровом круге, усыпанном разноцветными точками, соединенными то сплошными, то пунктирными линиями, в глаза бросались какие-то загадочные слова «Жираф», «Ящерица», «Дракон»…
Марфуша, заметив недоумение гостя, улыбнулась.
— Почти все так, кто приходит к нам в первый раз, — сказала она. — Смотрят на карту и думают: вот ненормальные живут… ты тоже так подумал, да?
Антошка пожал плечами:
— Чудачка. И ничего я такого не подумал. Только какие это ящерицы и драконы?
Оказалось, что Марфуша совсем никакая не чудачка. Просто она изучает астрономию, конечно самостоятельно, и без звездного неба не представляет своей жизни… А на стене карта неба, и нарисовала ее Марфа сама. Конечно, это только чуть-чутельная часть неба…
— Ты знаешь, Антон, какая самая яркая звезда, из известных конечно? Не знаешь? Так вот, слушай. Это недоступная простому глазу звездочка восьмой величины в созвездии Золотой Рыбы… И входит она в состав соседней звездной системы — Малого Магелланова Облака. Так вот, эта звездочка в четыреста тысяч раз ярче Солнца!
Марфуша подняла вверх палец и смотрела на Антошку, вся светясь и ожидая такой же восторженности от сногсшибательного сообщения. И тот, проникаясь ее настроением, удивленно и как-то растерянно смотрел на маленькие точки, изображавшие созвездие Золотой Рыбы, и на ту звездочку, которая обладает немыслимой яркостью…
— Как же так, — тихо сказал он. — Если она приблизится к нашей Земле, то мы сгорим?
Марфуша хитро ухмыльнулась и успокоила гостя:
— Не бойся, Антоша, не сгорим. Эта звездочка никогда-никогда не приблизится к нам. Ты знаешь, — доверчиво сказала она. — Я умом понимаю, а представить никак не могу: мир бесконечен. Вроде бы во всем есть начало и конец, а звездный мир — бесконечен… Как же это так?
Антошка еще никогда не задумывался над бесконечностью мира,
— Может, ученые ошибаются? Как это — без начала и без конца?
— Не ошибаются, — по-взрослому сказала Марфуша. — Задурила я тебе голову астрономией. Вот выучусь, тогда, может, и сумею объяснить, почему мир бесконечен.
Марфушка вышла на балкон. Теплый ветерок взъерошил ее волосы, и Антошке на миг показалось, что девчонка стоит на капитанском мостике и смотрит в бушующее море… Антошку всегда манили к себе жаркие страны, он любил мечтать о том, как преодолевает моря и океаны. Он бы с радостью стоял на мостике с такой девчонкой, как Марфуша. С ней можно идти в разведку, можно идти в бурное море…
— Антошка, — сказала Марфуша. — Хочешь, мы сходим на Маякову гору. С нее лучше видны звезды. И я покажу тебе Полярную звезду и Млечный Путь. Я покажу тебе Туманность Андромеды и еще много интересных звезд.
— Может быть, возьмем с собой Яшку, — предложил Антошка. Но Марфуша покачала головой.
— Он не любит ходить на Маякову гору, и я знаю, почему не любит.
Ребята миновали последние дома и начали подниматься вверх. Тропка множилась, разбегалась по сторонам, терялась между берез.
— Весной здесь красотища, — сказала Марфуша. — Медунки и кандыки — как голубое небо. А потом появляются кукушкины слезки. От них запах — лучше любых духов. И вообще Маякова гора — это не просто гора. Здесь ведь прошла трасса к поселку. Ее строили и моя мама, и Савелий Иванович, и комсорг Глеб Коржецкий.
Они остановились около огромной высоковольтной мачты, чуть ли не упирающейся в низкие облака.
— Вот около этой опоры и случилось несчастье с Савелием Ивановичем. Тогда здесь еще не было мачты, а зияла ямина, — тихо сказала Марфуша.
Солнце, крадучись, пряталось за горизонт, и голубой сумрак повис над стройкой, постепенно густея и превращая остовы строительных объектов в фантастические чудовища и гигантские космические корабли.
Антошка взглянул в небо. И отсюда, с высоты Маяковой горы, ему и в самом деле показалось ближе к далеким звездам, и горели они ярче. Марфуша сказала:
— Ты не думай, Антошка, что звезды по цвету одинаковые. Если смотреть в телескоп, то они и белые и голубоватые, и желтоватые, и красноватые. Они очень красивые, эти звезды… Видишь на севере яркую звезду?
Антошка взглянул, куда она указывала, и нашел эту звезду, она была на отшибе. Антошка видел ее и раньше — эту звезду ему показывал отец.
— Я знаю Полярную звезду, — сказал он. — Она помогает людям находить дорогу.
— Да, ее еще называют Путеводной звездой. Но ты не знаешь другого. Ты только представь себе, Антошка: луч света, который мы сейчас видим, покинул Полярную звезду где-то четыреста восемьдесят лет назад. А ведь это значит, что мы видим Полярную звезду такой, какой она была во времена Колумба!