Зона особого внимания
Шрифт:
…Их построили рано утром, двадцать новобранцев, прибывших в бригаду накануне.
– Объясняю коротко… – окончив перекличку, приступил к делу приземистый дядя с коротким ежиком белых волос, резаным шрамом на правой щеке и длинными, как у гориллы, и такими же мощными ручищами. – Здесь вам не провинциальный гарнизон Н-ской области, скучать не придется! Придется воевать! – Он немного помолчал. – Вы, разумеется, понятия не имеете, что это такое… Насколько мне известно, многие из вас добровольно изъявили желание принимать участие в боевых действиях. Попрошу этих граждан выйти из строя!
Шаг вперед сделали девять бойцов, в том числе и Костя Еремин.
– Остальные могут быть свободны! –
– Идиотов в России много, – таким неожиданным образом начал он свою речь. – Пожалуй, больше чем достаточно… Может ли кто-нибудь из вас внятно объяснить, что он забыл в этой чертовой Ичкерии?
Ответом офицеру было угрюмое молчание, только глаза восемнадцатилетних пацанов стали злее и жестче.
– Все правильно… – немного обождав, удовлетворенно выдохнул командир. – Должен сказать, что перед вами стоит такой же идиот, если не хуже… В восемьдесят первом, по окончании Рязанского училища ВДВ я подал рапорт о направлении меня в Афганистан, где и прокувыркался почти шесть лет, пока не долбанули по черепу. Далее госпиталя, то да се… А теперь вот здесь, с «чехами» барахтаюсь. Короче говоря, все вы зачисляетесь в десантно-штурмовой батальон под моим командованием. Зовут меня Харитонов Евгений Иванович, гвардии майор…
Лица бойцов несколько потеплели, глаза стали другими. Им явно нравился этот майор, да и они ему, кажется, тоже.
– А теперь я хочу кое-что вам показать. Пойдемте… – майор двинулся к небольшой, недавно вырытой яме.
– Вот, смотрите и запоминайте… – проговорил он, когда солдаты подошли к краю ямы.
Внизу, в комьях земли, лежали три человеческие головы.
– Двое рядовых и сержант из моего батальона… – спокойно пояснил комбат.
Костя и остальные бойцы неотрывно смотрели на дно ямы. У одного из недавних гвардейцев выбит глаз, лица всех троих сильно обезображены, и у каждого изо рта торчало… Приглядевшись, многие ребята невольно отшатнулись от края ямы: во рты погибших были забиты отрезанные под корень половые органы.
– Так бывает с каждым их нашего ДШБ, кто попадает в плен. – Голос комбата звучал ровно и спокойно, как у учителя труда в Костиной школе. – Думаю, теперь каждый понял, что попадать в плен – невыгодное занятие…
И ведь действительно, ответить на вопрос, почему он подал рапорт, Костя Еремин ответить не мог. Нельзя сказать, что он с детства мечтал о боевых подвигах и ратной славе… И тем не менее… Не рассказывать же майору о том, как болела и умерла мать… Как оставшийся с двумя малолетними Костиными братишками отчим спивается… Как слегла бабушка и с большим трудом, с помощью дальнего родственника в местном совете ветеранов, удалось пристроить ее в загородный дом инвалидов войны… Как позакрывалось в их городе большинство предприятий и молодым ребятам негде стало работать, кроме как в милиции или идти в местные банды… Как не хочется многим ни туда, ни сюда… Как Ленка бросила Костю и теперь трахается то с барменом, то со швейцаром, а то и с самим хозяином местного ресторана и игорного дома… Да еще детство и юность: постоянные, вперемежку со злобой, куражом и весельем драки – школа на школу, район на район; «адские гонки» на вечно ломающихся, допотопных мотоциклах; тягание в подвале крупногабаритных железяк с целью наращивания бицепсов, да сексуальные забавы с одноклассницами, жаждущими любви не столько ради любви, сколько просто от скуки… Была, правда, у Кости Ленка. Была да сплыла.
У многих пацанов из батальона картина была точь-в-точь такая же.
…А война шла своим чередом. Своего первого «чеха» Костя завалил на удивление просто. Сошлись они тогда в рукопашной, возле села одного, и как инструктор
… Больше всего чеченцы (особенно бойцы исламского батальона) боялись потерять уши, поскольку верили, что после смерти именно за уши утащат их душу на небеса. А нет ушей, стало быть, и тащить не за что, не попасть тогда несчастной душе на небо… Верили «чехи» слепо и фанатично, просили расстреливающих их бойцов не трогать уши даже после смерти.
Много чего насмотрелся Костя Еремин всего за полтора месяца пребывания на территории мятежной Чеченской республики. И все чаще слышал он совершенно нехарактерные для комбата Харитонова высказывания.
– И чего мы бьем этих «чехов»? – негромко произносил он временами. – Все бьем и бьем их… А зачем?.. Нет, сволочная все-таки страна у нас!
Евгений Иванович нравился Косте, как, впрочем, почти всем ребятам. Он был типичным батяней-комбатом, в боевых операциях Харитонов и другие офицеры батальона всегда шли первыми, прикрывая пацанов. ДШБ под его командованием воевал грамотно, зло, и потери в нем были значительно меньшие, нежели в других подразделениях. И хотя Костя считал себя взрослым и самостоятельным, частенько сожалел, что не было у него в детстве рядом такого человека, как майор Харитонов. Вырос Костя без отца, с придурковатым отчимом-алкашом. И стал он воспринимать комбата Харитонова почти как родного. А война продолжалась…
…Тогда им казалось, что победа уже пришла. Грозный был полностью взят войсками и почти целиком контролировался. Почти. По поводу этого «почти» постоянно матерились боевые командиры и руководители вновь созданных правоохранительных органов. В ту ночь майор Харитонов собрал всех офицеров и бойцов батальона. К слову сказать, из тех девяти, что чуть больше месяца были приняты под харитоновское командование, живыми и невредимыми остались лишь пятеро. Рядовой Еремин был в их числе.
– Значит так, бойцы, – негромко начал комбат. – Положение херовое, как сообщает наша разведка, «чехи» в массовом порядке просачиваются в Грозный, и, видимо, завтра к утру начнется серьезная война… Вопросов не задавать! – резко остановил он подчиненного. – Такое впечатление, что командованию глубоко плевать, что здесь происходит… На сообщения разведки, как нашей, так и эфэсбэшной, оно отвечает в лучших традициях: «Граждане, не поддавайтесь на провокации!»
Поднялся шумный ропот.
– Молчать, я сказал! – комбат грохнул пудовым кулаком. – Возмущаться будем после! А сейчас приказываю всем усилить боевые позиции вокруг нашей дислокации и готовиться к обороне… А мы с начальником разведки попытаемся связаться с «соседями», ментами из сводного отряда, и договоримся о взаимодействии… Всем исполнять приказание.
В своей речи комбат Харитонов не употребил ни одного матюга, что было серьезным признаком. Видать, и впрямь гвардейцев ожидало суровое утро…
… Ох как не ошибся комбат! Ох и утро выдалось: «чехи» ломанули, как бразильские муравьи, почти изо всех щелей. Бритые наголо, с зелеными лентами вокруг блестящих смуглых черепов, бойцы исламского батальона в полный рост двигались вперед, сокрушая все на своем пути. Если бы десантники не успели заранее подготовиться к длительной обороне, по всему ДШБ уже давно можно было бы справить поминки. Натасканные аравийскими и афганскими инструкторами воины независимой Ичкерии действовали на редкость грамотно. По верхним этажам здания, обороняемого десантниками, работало несколько снайперов. Один из них успешно снял капитана Бобряшова, командира разведроты. Передвигаться приходилось ползком. Снизу били автоматчики и гранатометчики.