Зона отчуждения
Шрифт:
Однако здравые рассуждения на эту тему в данный момент были невозможны.
Выбравшись из-под обломков бункера, они увидели изуродованную до полной неузнаваемости вершину холма, тридцатиметровую воронку с двумя опрокинутыми «Фалангерами» на склонах, сгоревшую дотла бронемашину, массу хаотично разбросанных повсюду обломков и…
Сайков, вооружившийся автоматом Нечаева, предполагал, что они лицом к лицу столкнутся с солдатами Альянса, но изуродованная вершина холма была пуста, на ней не осталось ни одного человека, даже пилоты опрокинувшихся «Фалангеров»
Впереди у переправы полыхал бой.
Хьюго, опираясь на обломок крепежной штанги, выполняющий роль костыля, несколько секунд смотрел на перемещающиеся в километре от них исполинские фигуры серв-машин, по которым с того берега пролива били одиночные выстрелы орудий, и понял, что помощь, обещанная Дороховым, безнадежно опаздывала и оставшиеся на том берегу ничтожные силы не удержат напора наступающих механизированных соединений.
Как бы отчаянно они ни сопротивлялись, силы были слишком неравными, — это не требовало никаких доказательств.
Пока Хьюго смотрел на тот берег, Сайков потащил Вадима к ближайшей опрокинувшейся набок серв-машине, в днище которой зиял провал распахнутого люка.
После беглого осмотра множественных разрушений Николай понял, что пилоты покинули свои машины в страхе перед взрывом собственного боекомплекта. Возвышенность опустела по той же причине, — ракетные установки обеих серв-машин, поврежденные очередью зенитного орудия, все еще зловеще дымились… Неизвестно, какие процессы протекали сейчас внутри снаряженных к выстрелу пусковых труб, и находиться рядом с опрокинутыми «Фалангерами» было чистой воды самоубийством, но куда им деваться, раненым, изможденным…
Оставалось лишь рискнуть, отдавшись на волю судьбы.
— Хьюго, лезь в соседнюю машину. Я передам тебе все необходимые технические данные по каналу телеметрии. Только не ломай его бортовой компьютер, ради всех святых, понял?
— Я никуда не пойду без Вадима. — Андроид повернулся, опираясь на импровизированный костыль, и Сайков, взглянув на него, вдруг ощутил, насколько не доверяет ему человекоподобный робот.
«Единожды солгав, кто тебе поверит?»
В древнюю истину вкрадывалась смысловая неточность, которую не мог опознать искусственный разум.
Сайков не был предателем. Он впервые в жизни сумел сделать собственный шаг, и, не отрицая в его душе некоторого эгоистичного расчета, следовало признать, что Николай сделал выбор не в пользу сильнейшего… Как бы близко ни подошло искусственное сознание Хьюго к тонкостям, присущим психике человека, он все же мыслил слишком прямолинейно и рационально и поэтому не мог понять, что именно движет поступками бывшего сержанта.
Ему было невдомек, что Сайков уже давно жаждал одного — свободы. Он смертельно устал быть пешкой в чужой игре, мелким, ничтожным винтиком огромной военной машины, к тому же у него более не осталось друзей среди высадившихся на Кьюиг сил Альянса…
Все это смог бы понять Вадим, но не Хьюго, и сейчас, когда промедление
Оскальзываясь на сыпучем скате воронки, он доковылял до люка, ведущего в чрево «Фалангера», и вполз внутрь, втягивая за собой бесчувственное тело Вадима Нечаева.
В рубке этой машины было намного просторнее, чем внутри «Хоплита». Беглый взгляд на работающие приборы показал, что основные системы серв-машины не повреждены, лишь на правом крыле пульта, где располагался контроль пусковых установок ракет дальнего действия, угрожающе тлели аварийные сигналы.
Николай опустил Вадима в кресло пилота, пристегнул его ремнями, и тут же из-за подголовника на специальной штанге выехал полушлем с прозрачным забралом, которое закрывало лишь глаза и лоб.
Хьюго, заползший в рубку управления, внимательно наблюдал за действиями Сайкова. В руках андроида не было никакого оружия, но Николай не сомневался, что своевольный дройд найдет способ противостоять ему, если ревностно охранявшей жизнь Вадима машине покажется, что хозяину причинен вред.
— Ты понимаешь, что, пока мы здесь возимся, они громят укрепления на том берегу?!
Хьюго кивнул.
В этих андроидах было много непонятного, даже загадочного. Сайков был компьютерным техником, но разгадать алгоритм поведения Хьюго оказалось выше его сил…
— Ладно, смотри. Я буду объяснять тебе, что делаю. — С этими словами он установил ноги Нечаева на педали, защелкнув специальные захваты, затем достал из ниши в пульте запасной комплект нейросенсорных перчаток, натянул их на руки Вадиму и подключил тонкие компьютерные шлейфы к двум коротким рычагам управления, которые возвышались вровень с подлокотниками кресла.
Что-то ожило вокруг, в мертвый танец перемигивающихся контрольных огней вплелась новая цветовая гамма, — это заработали секции датчиков жизнеобеспечения пилота.
— Ничего не трогай, — предупредил Сайков. — Включилась система боевого поддержания жизни. Она способна привести в чувство и поддерживать в сознании даже смертельно раненного пилота. Сейчас Вадим придет в себя, и я объясню ему, что делать дальше.
По мышцам Нечаева действительно пробежала судорога, и он открыл глаза. Невидимые глазу зонд-иньекторы, расположенные среди механизмов сложной подложки пилотажного шлема, уже впрыснули в его кровь нужную дозу стимулирующего препарата.
— Ваши конструкторы — жестокие люди, — лаконично заметил Хьюго.
Сайков не ответил ему, он напряженно ждал, пока действие стимулятора достигнет пикового значения.
— Вадим, ты меня слышишь?
Нечаев мучительно скосил глаза. Полупрозрачное проекционное забрало пилотажного шлема мешало ему четко различать окружающее.
— Где я?
— В рубке «Фалангера», в кресле пилота.
После того, как смысл произнесенных Сайковым слов достиг наконец проясняющегося сознания, Вадим уже второй раз за сегодняшний день испытал чувство внезапного глухого отчаяния.