Зона Топь
Шрифт:
Получая из рук медсестры полусонного кота, тетка Полина заметила, как уборщица открыла кладовку, где на полу лежала хрюшка.
Хавронья отличалась особой красотой: вместо белесой щетины — рыжеватая шерсть, ресницы не белые, а коричневые, и взгляд умный.
— А кто это у вас? — Полина показала пальцем на кладовку. — Там?
— А это уже ничего. Болеет она.
Акт о списании хрюшки был уже подписан. Медсестра с врачом считали, по сколько они выручат за мясо на рынке.
С детства работая на свиноферме, тетка Полина сразу оценила, чего стоит лежащая на полу
— Так я ж ее выхожу. Я ж о такой хрюшке всю жизнь мечтала. Породу хочу разводить.
Вышедший из операционной врач переглянулся с медсестрой.
Второй день ветеринаров останавливала медицинская этика. Мясо мясом, но свинюшка была уж очень хороша. Да еще с паспортом.
— У тебя деньги-то есть? — спросила Полину медсестра. — Остались после кота у тебя деньги?
Посмотрев на потолок, затем на свинью, лежащую в углу кладовки, тетка Полина все-таки решилась.
Расстегнув пальто, затем вязаную кофту, через ворот теплого платья она залезла за пазуху. Пошуровав в бюстгальтере, Полина вытащила клеенчатый кошелечек с металлическим замочком — кругленькими пимпочками.
Лет сорок такому кошелечку. Как он смог сохраниться, да еще на жаркой груди хозяйственной тетки — подобный феномен науке еще изучать и изучать.
В кошелечке были спрятаны «подкожные». Не «заначка», рассованная между страницами четвертого тома собрания сочинений Антона Павловича Чехова, и не «сбережения», лежащие под процентами на сберкнижке, а именно «подкожные», с которыми хозяйка расставалась только в бане. Четыре бумажки по пятьсот рублей.
— Две тысячи. Последние. — Тетка Полина просительно улыбнулась сначала врачу, затем медсестре и, на всякий случай, уборщице.
Врач сдался первым. Умертвлять, а затем резать свинью ему не хотелось. Медсестра тут же с ним согласилась и ловко выдернула четыре пятисотки из трудового кулака тетки Полины.
То есть Хавронью спасла красота.
В деревне каждый пришел посмотреть на Хавронью. Не ленились приводить приезжающих в гости родственников.
Породниться с Хавроньей желали три семьи, сдержанно, но настойчиво расхваливающие своих хряков. Денег за случку брать не желали, только потомство.
Боясь конкуренции, с левого конца деревни пришла в гости кума Ирина.
Ирина начала с главного — выставила на стол тетки Полины не самогон, а настоящую водку и жареную курицу под закуску. Через полчаса плотного ужина завела неспешный разговор.
— Твоя Хавронья дама голландская, морозоустойчивая, будет приносить по пятнадцать поросят, что дорогого стоит. Это я, Полина, понимаю. Но ведь и у моего Борьки приличная родословная. Ихненное потомство запросто дипломы на выставках получит, следовательно, на любом мясокомбинате другое отношение, мясо закупают вне очереди и цена приличная. На рестораны и кафе будем работать.
Тетке Полине и высказанное уважение, и коммерческое предложение понравились.
Сговорились «соорудить» случку в ближайшие дни, то есть завтра, ближе к обеду.
Садясь в машину, я услышала перезвон телефона.
— Алло. —
— Манька! — рявкнул в трубку голос брата. — Ты охренела? Ты почему не звонила? Я думал, ты телефон потеряла, так и… блин с ним, но почему не звонишь?
— Толя, милый, прости, отключила вечером телефон и забыла. — Засунув трубку в «гнездо» на передней панели, я красила глаза. — Так устала вечером, так устала. Сняла номер в гостинице, объелась вкуснейшим ужином и уснула.
— Объелась? — Толик помолчал. Он у меня ростом метр семьдесят два и столько же в плечах. Качает железо и очень следит за диетой, считая, что лучше переесть, чем недоесть. — Тогда понятно. Отобрала товар?
— Уже еду оплачивать. — Я подкрасила губы. — Подъезжаю к банку. Как самочувствие, как дела в магазине?
— Осталось два обогревателя и так, по мелочи.
— Не боись. — Я завела мотор и осторожно вырулила с платной стоянки. — Товар обещали загрузить сегодня же. Как там Кирилл и Данила?
— Мы все тут вкалываем… — Толик отвлекся. — Тот обогреватель мощнее и разница всего в пятьдесят рублей, идите оплачивайте, а то и его заберут… Алло, Маня! Мы все, мужики, тут, в магазине! Я, Кирилл, Даник и Ривз. В доме холодно. Ты подумала насчет домработницы?
— Конечно. — Я положила косметичку в бардачок. — Только об этом и думаю. Толик, из деревни к нам никакая работница не наездится, из дачного поселка никто не пойдет, там люди богатые. То есть нужно брать работницу на проживание. А если я с ней не уживусь?
— Ты ни с кем не уживешься, Машка. Ладно, работай.
Мне стало обидно… но, действительно, пора ехать в банк.
В банке я передала все нужные бумаги, подписала платежки. Перекинула деньги со своего счета на нужные счета.
Мне кажется, с такой работой может справиться любой старшеклассник, даже не интересно. Самый творческий раздел экономики заключается в составлении бизнес-плана. А вот поэзия, то есть высшее достижение творчества в экономике — это сочинение отчетов. Вот тут я самовыражаюсь по полной. Тут моя фантазия работает без ограничения.
Какой я испытываю кайф! Эти вычисления многоходовок, перекидывание денежек на дополнительные счета, подтасовка чеков и авансовых отчетов. О! Да! Особенно, когда удается нае… обмануть нечестных поставщиков и максимально минимизировать расходы. Про налоговую я не буду рассуждать. Святое не трогаем.
Уже в машине мне перезвонили поставщики с Митинского, подтвердили получение денег и обрадовали начавшейся отгрузкой. С чистой душой я отправилась в универмаг «Москва».
Первую покупку я сделала, как всегда, с трудом. Трясущейся рукой протянула кассирше кредитку, повлажневшим взглядом проследила за процессом снятия денег и получила коробку с сапогами на немыслимом каблуке, с шелковой ручной вышивкой на голенище и со стразами. Страшно смотреть, особенно на цену. Но положение обязывает, пора становиться состоятельной замужней дамой и заканчивать с имиджем уматывающейся на работе матери-одиночки.