Зона захвата
Шрифт:
– Да, – кивнул Андрей.
– Но вряд ли он вам говорил, что Мага раньше служил прапорщиком в желдорбате, а когда началась война, дезертировал, сколотил свою банду, в основном из земляков, но есть и русские. Однако «мазу держат» дагестанцы. Это и понятно: их больше, во главе сородич. Они захватили земли заброшенного совхоза, строят тут укрепрайон и заодно продают урожай в город. Мы – их рабы. Такие, брат, дела.
– Откуда знаешь про Магу?
– Был тут один. Говорил, служили они вместе. Потом его забрали и увели. Больше я этого
– А война с кем?
– Войны сейчас нет. Больше года как заключили перемирие.
– Кто с кем воевал-то? – гнул свою линию Липатов.
– Ты что, и впрямь не помнишь?
– Говорю же – нет, – вздохнул Андрей.
– Андропова хоть помнишь?
– Который Юрий Владимирович? – уточнил Липатов.
Илья кивнул.
– Конечно, помню, – осторожно подтвердил Андрей.
– Его все помнят, – вздохнул Илья. – При нем порядок был. А как помер он в конце девяностого, так и начался этот бардак. Не сразу, правда. После него был Черненко. Его помнишь?
– Да.
– При нем-то все и началось. Хотя он, по сути, и ни при чем был – живой труп. Без бригады реаниматологов ни шагу. Остальные Черненко прикрывались и вертели, как им заблагорассудится. За десять с лишним лет его «правления» бардак разросся до невиданных пределов. А как в две тысячи первом Черненко помер, так вообще началось невообразимое.
– А что началось? – спросил Андрей.
Он вернулся с пустым ведром и стал наполнять его снова.
Илья многозначительно посмотрел на Липатова.
– Ну правда не помню, – виновато сказал Андрей. – Сколько тебе повторять?
– Двоевластие. Верховный Совет раскололся на два лагеря.
Парнишке, похоже, было не впервой проводить политинформации, и он шпарил тщательно подготовленными предложениями.
– Этому в значительной мере способствовал начавшийся еще при Черненко парад суверенитетов под лозунгом «Больше власти местному самоуправлению». Чуть ли не каждая из областей тянула одеяло на себя. Некоторые регионы и раньше были донорами, а тогда из них начали выжимать последние соки. Тамошние руководители встали на дыбы и заговорили об отделении от Москвы. Другие области оставались дотационными, они приняли сторону центра. – Рассказчик замер и после секундной паузы спросил: – Это помнишь?
– В общих чертах, – ответил Андрей, впитывая, как губка, незнакомую информацию, стараясь по возможности скрыть обуревавшее чувство: «Вот попал, а!»
– Ну вот, эти десять с лишним лет и коробит страну вместе со всем народом. Одни за Блок Регионов, во главе которого Даниловский Петр Нилович. Он удерживает совсем отдаленные от Москвы территории. Другие за федеральную власть, то бишь за Центр. Там руководит Шелепин Станислав Аркадьевич.
А четыре года назад началась гражданская война. Кровь лилась рекой, столько народу полегло, особенно мирного населения… Чуть более года, как заключили перемирие.
– А мы сейчас на чьей земле? – спросил Андрей.
– Мы? –
– Так вот почему мы строим укрепрайон! – догадался Липатов.
– Восстановил я твою память? Вспомнил теперь, на какой мы земле?
– Да, спасибо. А то у меня и впрямь провал после контузии.
– Так за кого ты все же воевал, а? – недобро прищурился Илья.
– А ты? – парировал Липатов.
– За кого надо, – процедил парень.
– А я не воевал. Правда, – ответил примирительно Андрей.
– Ну-ну. Не воевал так не воевал, – хмыкнул напарник. – Давай тащи ведро. А то нарвемся на наказание. Без еды оставят, да еще палок получим.
Андрей торопливо подхватил дужку, чувствуя, что ведро становится все тяжелее, а до конца светового дня еще ой как далеко. И нет никакой надежды на спасение…
14
Прошло семь дней.
Пленники вкалывали на износ. Работа чередовалась каждый день – стройка, поле. На скудной кормежке Липатов здорово похудел. Комбинезон с чужого плеча, вначале сидевший как влитой, теперь свободно болтался. Андрею даже пришлось подвязывать проволокой штаны, дабы избавиться от ощущения, что они вот-вот спадут.
Он уже притерпелся к провонявшей заскорузлой одежде и таким же портянкам, перестал обращать внимание на щетину, покрывшую прежде всегда гладко выбритый подбородок, и стоически терпел траурную кайму под отросшими ногтями на руках.
Тяжело переносилось постоянное чувство голода из-за одноразовой вечерней кормежки. В глазах уже частенько «плыло», хотелось лечь и не вставать, уснуть и проснуться дома, в своем мире.
Но каждое утро раз за разом звучала безжалостная команда: «Подъем!»
А потом весь день тяжелая без перерывов пахота.
Картофельное поле никак не заканчивалось. Приходя на него через день, Липатов сравнивал, сколько убрала его «бригада» и сколько вторая. Получалось примерно поровну – филонить надсмотрщики не позволяли. Всю неделю погода стояла отличная – самое то для уборки урожая. Только никакого удовлетворения это не приносило. Оно и понятно.
Строительство укрепрайона тоже продвигалось, но работы оставалось еще немало. При этом Андрею не давали покоя мысли о том, что со всеми пленниками будет дальше, когда в конце концов закончится это чертово поле и завершатся работы на укрепрайоне. Наверняка найдут еще какую-нибудь работенку. На то и рабы, чтобы работать.
Раб…
Эта мысль была невыносимой. Он – раб. И где?! В чужой реальности, способ возвращения из которой ему неизвестен. Нет, не верится в возможность подобного. Тем не менее он здесь и он – раб.