Зона захвата
Шрифт:
Как Абраменко сел за руль, Липатов не понял, поскольку еще не вынырнул из охватившего ступора.
– Вот и все, а ты боялась, – продекламировал спецназовец отрывок из старенького похабного стишка, слышанного Андреем еще в детстве, и прибавил: – Молодец! Натурально играешь.
«Идиот! – хотелось вскричать Липатову. – Какая игра! Разве тебе не ясно, что я с жизнью прощался?!»
Но он промолчал, ибо уже не имел сил на что-то другое.
Новый приступ страха, на несколько мгновений вернувший его к действительности, Андрей испытал уже за воротами, когда дверца с его стороны
– Не трогать его!!! – загремел вдруг спецназовец властно.
После того как машина оказалась за воротами фермы, он обрел прежний статус, при котором любой из бородачей – никто, грязь под ногтями.
Его беспрекословно послушались. Дверца захлопнулась.
– Пронесло… – облегченно выдохнул спецназовец.
Андрей ненавидел его, и весь этот мир, и комитетчика, по чьей воле он стал наживкой.
Автомобиль беспрепятственно доехал до секретного ангара.
– Так, Мажор, слушай меня внимательно, – с нажимом заговорил Абраменко. – Сейчас начнется самое трудное. Я тебе дам в руки пистолет со снятым предохранителем, пойду за тобой, якобы сопровождая. Как только за нами закроется автоматическая дверь, избавляйся от веревки и открывай огонь на поражение. Четверо справа – твои. Остальные слева – мои. Если не справишься, мы трупы.
– Суки… Ненавижу вас всех! – сквозь зубы процедил Андрей.
– Эй, дружище, аккуратней. Ты в норме?
– В норме, – опять процедил Липатов. – Пистолет давай.
– Ты чего разошелся? Перепсиховал у ворот?
– Я вам не наживка, чтобы на меня ваших гребаных монстров и Магу ловить.
– А-а! Вон в чем дело! Это ты Метиса не знаешь. Он тебе очередной экзамен устроил. Ты думаешь, зарезал того в городе и все? Нет, приятель! К Метису в группу просто так, с «улицы», не попадешь. Он не кровью тебя вяжет. Ему боец нужен, на которого он может полностью положиться и рассчитывать. Уцелеешь сейчас – считай, очередной экзамен сдан. А уцелеть надо! Я лично еще пожить собираюсь, война-то закончилась. Ладно, пошли. Все помнишь?
– Все, – уже спокойно произнес Андрей, почувствовав, как в руку удобно лег пистолет.
Они вышли из машины и встали у обычных с виду ворот. Но когда те с характерным гудением поехали в сторону, Липатов понял, что они только с первого взгляда такие простенькие.
Ворота отъехали как раз настолько, чтобы пропустить прибывших.
С бешено стучащим сердцем Андрей ловил тот момент, когда гудящий механизм задвинет преграду на прежнее место и створки закроются за его спиной.
– Возврата нет! Возврата нет! – прошелестел он сухими, потрескавшимися губами.
Спецназовец вышел вперед. Кто-то из находившихся в ангаре спросил его:
– Где остальные?
– Нарвались на банду в лесу, двое нас осталось.
– А кто это с тобой, ты зачем его сюда привел? Это нарушение правил.
– Я знаю, – странным голосом ответил спецназовец.
Он сделал шаг влево, открывая Липатову сектор для ведения огня.
Остальное произошло почти мгновенно.
Абраменко палил из пистолета, будто очередью, – настолько быстро следовали выстрелы. У Андрея так не получалось,
У Липатова мелькнула злорадная мысль: «Спецура… Даже не пикнули… Будто лохи какие!»
Раненых он добивал уже без всяких эмоций, отстраненно осознав, что окончательно превратился в бездушного исполнителя чужих приказов. Будто щелкал монстриков в наскучившей компьютерной стрелялке – дежурно, без азарта.
И ни любви, ни тоски, ни жалости…
Находившиеся за стеклянными переборками ученые застыли соляными столпами. И только лица и глаза их жили испугом, когда ничто уже не имеет значения, когда жизнь может оборваться в следующую секунду – раз и все. И не будет уже более ничего.
Они, спокойно создававшие страшные генетические машины для убийства, вдруг во всей мере осознали, как хрупка человеческая жизнь, как ценна она для каждого и как хочется жить.
Абраменко не терял времени даром. Он стремительно приблизился к Петрову, потерянно стоявшему посреди зала и, наверное, впервые не знавшему, что предпринять.
– Слушай сюда, клизма! – с угрозой произнес спецназовец. – Жить хочешь?
Петров торопливо и мелко закивал. Губы его тряслись, а расширившиеся зрачки заполнил страх.
Тот, кто отвечал за безопасность лаборатории, вдруг взбунтовался. Совсем как роботы в древней пьесе Чапека. И было в этом бунте что-то неправильное, противоестественное, вышибающее из колеи. Петров растерялся.
– Тогда открывай свой сейф. Все бумаги, материалы, расчеты на стол. И помни: твоя жизнь не стоит ни копейки, потому как Михельсон у нас. Если ты и впрямь не решил геройски расстаться с жизнью, то не делай глупостей, и тогда, может, еще сгодишься, послужишь новым хозяевам, – давил на него спецназовец.
Петров как-то скособоченно и суетливо метнулся в свой закуток.
– Мажор, проследи, – распорядился Абраменко.
Липатов бросился за ученым, догнал его в два прыжка. Плечи Петрова тряслись, как у столетнего старика.
«Колбасит мужика не по-детски», – хмыкнул про себя Андрей.
Ему на секунду стало жалко этого благообразного мужчину.
61
С улицы донеслись глухие отзвуки беспорядочной стрельбы. Ни Липатов, ни его напарник этого не ожидали. Для вступления в игру основной группы во главе с капитаном было еще рано. Значит, что-то пошло наперекосяк.
Выстрелы непроизвольно отвлекли Липатова. Он не заметил, как Петров произвел несколько странных манипуляций, и не сразу увидел, что последовало за ними. Однако знакомый нечеловеческий вой совсем рядом, за полупрозрачной перегородкой, парализовал Андрея.
Он почти не сопротивлялся, когда Петров прыгнул на него и вцепился пальцами в горло. Только когда стало трудно дышать, Андрей очнулся и вступил в борьбу, пытаясь оторвать руки ученого от своей шеи.
До него донеслись безумные крики людей и рык монстров, краем глаза он улавливал мечущиеся тени. Вдруг он увидел, как на полупрозрачную перегородку словно плеснули кружку, полную крови, и она поструилась по стеклу тонкими длинными струями.