Зорге. Подвиг и трагедия разведчика
Шрифт:
И разве не лучшее доказательство правильности таких рассуждений судьба семидесятидевятилетнего маразматика Кэйсукэ Окады? Ведь именно в 1928–1935 годах, когда Доихара и другие энергично создавали в Маньчжурии, во Внутренней Монголии и в Северном Китае японские плацдармы на Азиатском континенте, Окада занимал пост намного выше разведчика полковника Доихары. Он был тогда военно-морским министром и даже премьером. Как доказала на процессе защита, Окада обо всем этом знал, благословлял и, более того, санкционировал все действия преступников. И что же? Дальше свидетельского пульта его не отправили! Да, защита здорово отделала этого старого кретина, попутно еще
Бывшему премьеру Окаде, конечно, крупно повезло на процессе. Не в пример Доихаре, он не только удержался в рядах свидетелей, но еще и фигурировал как жертва японских экстремистов, чудом оставшись в живых. И нечто похожее в самом деле имело место. В тревожные февральские дни 1936 года мятежники ворвались в резиденцию премьера, но Окада успел скрыться. Тогда, то ли по ошибке, то ли сознательно, инсургенты убили не Окаду и до неузнаваемости обезобразили труп. Затем по захваченной радиостанции сообщили всему миру, что премьер Кэйсукэ Окада уничтожен…
Мятеж был подавлен, его организаторы арестованы, а перепуганный Окада все не решался покинуть свое убежище. Дело дошло до того, что император особым письмом выразил соболезнование семье "погибшего" премьера. С обезображенным трупом на траурной церемонии попрощалась вся токийская знать. "Покойному" премьеру воздали последние почести, готовились возложить венки. И вдруг свершилось невероятное… появился сам Окада, наконец понявший, что беда миновала. И тут в похоронную музыку явственно и нелепо вплелся веселый водевильный мотив…
Так было. А в большой политике подобное не прощается. Ведь сам император с его соболезнованием оказался в смешном положении. Окаде оставалось одно: уйти в отставку и навсегда покинуть политическое поприще. Что он и сделал. И, как доказало время, в этом ему тоже повезло: те, кто тогда презрительно подшучивал над ним, 10 лет спустя попали на скамью подсудимых, а Окада выступает в роли правдивого свидетеля…
Но вернемся к Доихаре. Нам уже известно, что во время процесса его тревожила не столько прошлая служба в разведке, сколько деятельность в качестве боевого генерала, начавшаяся в 1937 году. И для тревоги имелись серьезные основания… Пока же он угрюмо наблюдал, как одно за другим ложатся на судейский стол доказательства того, что Япония была активным организатором марионеточных правительств на оккупированных территориях.
Именно он, Доихара, отлично знавший китайский политический мир и обладавший особым чутьем на предателей-коллаборационистов, приложил руку к организации всех марионеточных правительств — начиная от Маньчжурии и Внутренней Монголии и кончая автономистскими режимами в Северном Китае. Это подтвердили на Токийском процессе и свидетели, и документы.
В конце двадцатых — начале тридцатых годов японская пропаганда неоднократно утверждала, что отделение Маньчжурии от Китая было следствием стихийного движения самого маньчжурского народа, стремившегося к созданию своего государства. Однако на Токийском процессе из показаний Пу И была неопровержимо установлена лживость этого утверждения.
Но все это обнаружилось лишь во время суда. А раньше японцы пытались убедить мировую общественность в обратном. Для этого им надо было создать в Маньчжурии хотя бы видимость автономного правительства и ликвидировать феодальные распри среди разношерстных маньчжурских лидеров. В сложившихся условиях объединить маньчжуров мог только один человек — бывший император Китая и последний из императоров маньчжурской династии Генри Пу И. Убедить же бывшего императора всего Китая принять малопочетную роль правителя одной из провинций его бывшей обширной империи было поручено Доихаре.
Когда следователи союзных держав допрашивали Доихару, ему пришлось признать, что, будучи мэром Мукдена, он получил такое поручение от командующего Квантунской армией Хондзё и что последний при этом приказал передать Генри Пу И, что "Квантунская армия будет приветствовать его".
По словам Доихары, экс-император прекрасно понял, что в действительности означает такое предложение. Доихара так же заявил следователю, что Итагаки просил его не прибегать к силе, чтобы добиться переезда Пу И из Тяньцзиня в Мукден.
Но Пу И колебался, и тогда… Впрочем, лучше предоставим слово ему самому.
Допрошенный токийским трибуналом, экc-импepaтop показал, что еще до его восхождения на престол в оккупированном японцами Мукдене существовала автономистская китайская организация под названием "Местный комитет по сохранению мира". Она была создана японцами, и одним из активных ее членов был Доихара, в то время мэр Мукдена. Пу И показал, что Доихара оказывал большое давление на китайских чиновников, которые остались в Мукдене, "с целью организации там марионеточного режима". По этому поводу Доихара был с визитом и у него, но Пу И предложение отклонил. Естественно, что экс-императора тут же спросили, почему во время "маньчжурского инцидента" в 1931 году он перебрался из Тяньцзиня, где жил с 1924 года, в Маньчжурию, в Порт-Артур, поближе к Мукдену. Пу И разъяснил, что решился на переезд потому, что вокруг него стало происходить "очень много подозрительных событий… шла целая серия угроз и террористических актов" и он стал опасаться за свою жизнь.
И тут экс-император тоже был близок к истине. Токийский процесс убедительно показал, что в Тяньцзине действовала рука того же вездесущего Доихары. Хозяева приказали ему не пускать в ход силу, но ведь никто не запрещал шантажировать страхом. А в делах такого рода он слыл мастером своего дела, и не случайно американский журналист Марк Гейн, наблюдавший за Доихарой в зале заседаний Международного военного трибунала, охарактеризовал его как "одного из величайших политиканов и тайных агентов нашего века, шпионы которого кишели по всей Азии".
И подсудимые, и защита стремились затянуть процесс, затруднить установление истины. Они, так же как в Нюрнберге, рассчитывали на спасительную роль времени, на "холодную войну", которая, по их расчетам, каждый час могла перерасти в войну настоящую.
Что касается Доихары, то он, как опытнейший разведчик, яснее всех других понимал, что эшафот неизбежен, к нему равно ведут оба пути признание и отрицание. Так для чего же Доихара ухватился за соломинку отрицание? Действуя так, он полагал, что работает на историю. Придет время, и Кэндзи Доихара станет национальным героем и мучеником. Так какой же смысл в признании? Та же смерть, но не величественная, а жалкая. В этом был весь Доихара. Опаснейший и нераскаявшийся преступник из породы тех, кого жизнь ничему не учит. И надо сказать, что тайная мечта Доихары не была столь уж иллюзорной. Разве не подтверждение тому памятник на горе у города Нагоя, где в числе имен семи самураев-мучеников высечено и имя Кэндзи Доихары…