Зорн. Академия
Шрифт:
– Тебе самому надо в медмашину! У тебя рука сломана!
Кротов осторожно освободил рукав, и пробормотал, смотря в сторону.
– Я знаю. Сейчас пойду, полечусь.
В академии всячески поддерживали дух соперничества и приветствовали любые единоборства. Не без основания, считая, что для будущих офицеров это необходимая часть подготовки, как физической, так и, в большей степени - психологической. Поэтому информация об этой схватке не ушла выше дежурного офицера-воспитателя. Кротов, напрасно прождал вечернего вызова к полковнику Лее Рейнис. После посещения медмашины, лежа на кровати, он обдумывал свое поведение в этом бою.
Все было нормально,
Тогда организм сам включает какие-то неведомые резервы. "Как будто, я бессмертный", - усмехнулся Кротов. В прошлой жизни - до Зорна - он никогда не повел бы себя так. И еще это - внезапная потеря слуха, когда все звуки исчезают, движение вокруг замедляется и приходит ощущение, что тебе все по силам. Как тогда, на Гроне - он чувствовал, что может разорвать малети голыми руками.
Если организм так стал реагировать на опасность для него, то почему он не вкючился в катере? Там Кротов уже точно похоронил себя. Или может, он каким-то образом отличает реальную угрозу от мнимой. Ведь, как оказалось, в том полете, ему не грозило абсолютно ничего.
Заниматься фехтованием, Сергей все-таки начал. В следующий раз, придя в зал, он опять встретил удивленные взгляды занимающихся. Но никто уже, не пытался выдворить его отсюда. Он не стал допытываться, чем вызвано изменение поведения старшекурсников. Главное - теперь он мог заниматься тем, что ему действительно было интересно. Если все другие дисциплины, Кротов изучал, хоть и добросовестно, но по обязанности, то здесь он вкладывал душу. Магия работы с клинком захватывала его, заставляя забыть обо всем.
****
Прошло три месяца, и первокурсники получили право первый раз выйти в гражданскую часть города. Кротов, глядя на лица одногруппников, тоже заразился лихорадкой смены обстановки. Казарма, даже ему - привычному к этому - надоела до чертиков. Пойду, развеюсь, решил он. Из разговоров Сергей знал, что в городе можно выпить - главное не переборщить и не попасться военной охране.
Перед выходом, Ранза по команде Сэмюэль, построила взвод. Нения оглядела своих курсантов. На красивом холеном лице девушки, застыла маска официальности.
– Значит, никто не хочет остаться в казарме? Понимаю. Послушайте небольшой инструктаж. Для вас, пробывших так долго в казарме, город окажется полным соблазнов. Запомните, все, что в этом городе легально - разрешено. Если, конечно, позволят ваши финансы.
Лейтенант едва заметно улыбнулась, и продолжала:
– Все, что нелегально - под запретом. Это все, что я хотела сказать вам официально. Теперь неофициальная часть. Если напьетесь, должны протрезвиться до прихода в казарму. Если подеретесь - чтобы не попались военной охране. Если попались охране - должны убежать. Вы спецназовцы, а не какая-нибудь пехота. Думаю, не надо говорить, что спецназ своих не бросает. На счет любовных похождений, каждый решает сам. Но я бы не советовала. Успеете еще. Теперь увольнения будут чаще. И еще одно - мой взвод самый лучший, и я признаю только "найденные" знаки других батальонов. В моем взводе не бывает "потерянных" знаков! Запомните это навечно! Ранза, и
Стоявшие рядом взвода, тоже распустили. Толпы курсантов - одинаковые в своих зимних темно- зеленых куртках и теплых кепи, потянулись к всегда закрытым воротам, ведущим в город. Теперь они были разведены. Возле прозрачного здания дежурного, стоял офицер-воспитатель и трое дежурных старшекурсников. Они смеялись, глядя на возбужденные, горевшие ожиданием, лица первокурсников.
Идти не строем, было не привычно. Так и хотелось подстроить шаг. Не обращая внимания на толпы новеньких, небольшие группы старшекурсников, быстро шагали куда-то к своим уже излюбленным местам.
Вчера вечером, в комнате разгорелся спор, куда сходить в первом увольнении. Сошлись в одном - первым делом надо зайти в кафе - поесть, наконец, еды по собственному выбору. Кротов, не участвующий в обсуждении, улыбался. Что в земной учебке, что здесь - для курсантов-первогодков на первом месте еда. Соседи подсчитывали свои финансы. На жалование учащихся первого курса, сильно не разгуляешься. Сергей потрогал карточку в кармане на плече. Ему, как раз, переживать не о чем. Можно угощать весь батальон.
Его больше занимали мысли о квартале доступной любви, о котором столько разговоров прозвучало вечерами перед отбоем. Кротов уже давно думал о себе как о мужике, прошедшем все. Но на самом деле, в глубине души, он еще оставался поселковым российским парнем. О проститутках он знал только из книг и телевизионных репортажей, показывающих загнивающий запад. Когда соседи пытались втянуть его в эти разговоры, он отмалчивался с видом все повидавшего знатока.
Голод по физической близости с противоположным полом особенно усиливался к концу недели. Постоянное общение с девушками-курсантами, непроизвольные физические контакты с ними во время занятий, способствовали этому. Однако, после обязательного в конце недели посещения медмашины - влечение на время исчезало, чтобы вновь начать расти. Кротов догадался, что во время этих обязательных обследований, у курсантов медицинскими средствами снимают сексуальное напряжение. Но видимо, не полностью, так как разговоры о женщинах были ежедневными.
Иногда во сне к Кротову приходили женщины: курсантки, виденные днем, взводная Нения Сэмюэль, однажды даже приснилась полковник Лея Рейнис. Но чаще всего появлялась Ранза. Её стройная фигура и, особенно, раскосые черные глаза - во сне все казалось наполненным неотразимой сексуальностью.
Ребята, жившие в его комнате, тоже видели подобные сны. Воображаемые любовные игры, оставляли свои материальные следы. Сначала, соседи стеснялись, просыпаясь и видя мокрое пятно на трусах, или обслюнявленную подушку. Они боком неслись в туалет, избавляться от компромата. Однако, со временем привыкли, и при виде подобного раздавались лишь дежурные шуточки.
Кротов прошел все это еще в казарме Советской Армии. Просыпаясь, он отходил от дурмана сексуальных фантазий, и начинал грызть себя. Он считал, что эти подростковые мысли оскорбляют память Джерези. Если бы, ему снились абстрактные женщины, он бы так не переживал. Но, то, что во сне приходили реальные девушки и женщины - его злило. Я, что, блин? Не прожил без бабы и полгода и уже забыл Рези? Но, ничего не мог с собой поделать, здоровый организм двадцатилетнего парня, брал свое.
Хотя он так и не высказался на счет квартала "красных фонарей", но про себя решил, что обязательно туда сходит. Только посмотрю и все, успокаивал он себя.