Зов ангела
Шрифт:
Но тогда кто же он, этот человек? Она отметила про себя одну любопытную деталь: неизвестный выстрелил ей не в грудь (что было бы логичнее), а в живот.
«Выходит, он знал, что мне недавно сделали пересадку сердца, так что, стреляй он в эту область, электрический разряд мог меня просто убить…»
Элис не могла сказать наверняка, зачем ее похитили, но она знала одно: прошлое ее все же настигло.
Неизвестный ехал аккуратно, стараясь, во избежание любых проблем с полицейскими постами, держаться правой полосы и не превышать скорость. Они проехали до западной оконечности города, потом по мосту через реку и направились на юг. Спустя четверть
«Мы выехали за пределы Манхэттена. Это дурной знак…»
На выезде из тоннеля похититель оплатил проезд, и тут у него зазвонил мобильный телефон. Удобная гарнитура позволила ответить на звонок практически сразу же и при этом разговаривать, не отрываясь от вождения. В телефоне была включена громкая связь, поэтому Элис слышала большую часть разговора.
— Итак, Юрий? — донеслось из телефона.
— Я в пути. Все прошло по плану, — ответил ее похититель с сильным русским акцентом.
— Ты ее не слишком покалечил?
— Я следовал инструкциям.
— Хорошо. Ты ведь знаешь, что тебе нужно делать дальше?
— Да, — ответил русский.
— Не забудь ее обыскать и избавиться потом от пикапа.
— Понял.
«Этот голос из телефона… Это же… Да нет, быть такого не может…»
Теперь все прояснилось. Сердце Элис забилось еще быстрее: она поняла, что опасность, нависшая над ней, была куда серьезнее, чем она себе представляла.
Новый приступ паники — и девушка снова начала задыхаться. Ей стоило немалых усилий вновь успокоиться и дышать ровнее. Ей срочно нужно было что-то предпринять.
«Мой мобильник!»
Стараясь не привлекать внимания, Элис извернулась, чтобы достать телефон из заднего кармана джинсов. Увы, проделать подобный трюк со связанными запястьями было практически невозможно. К тому же Юрий постоянно следил за ней через зеркало заднего вида. Тем не менее упрямство и решимость принесли свои плоды, ей удалось не только извлечь мобильник, но даже снять его с блокировки. Она уже почти набрала вслепую номер 911, как вдруг «Додж» резко затормозил. Телефон выскользнул из рук Элис и улетел куда-то под сиденье.
— Гондон! — взревел по-русски похититель в сторону проехавшего на красный свет байкера.
Связанная по рукам и ногам (в буквальном смысле этого слова), Элис оказалась в совершенно безвыходном положении: добраться до телефона теперь не представлялось никакой возможности.
Смеркалось. Они продолжали ехать на юг еще добрых пятнадцать минут. Куда они ехали? Она была уверена, что Бруклин остался далеко позади, поскольку успела увидеть на дороге указатель Мермейд-авеню — одной из главных автомагистралей Кони-Айленда.
Когда на Серф-авеню им повстречалась полицейская машина, в душе Элис забрезжил тонкий лучик надежды. К сожалению, блюстители порядка всего лишь остановились возле ближайшей забегаловки, чтобы купить хот-доги. От них спасения можно было не ждать.
Русский свернул в какой-то темный тупик и выключил фары. Поблизости не было ни единой машины. Похититель проехал еще немного вперед и заглушил двигатель возле старого, покосившегося здания. Убедившись, что за ним никто не следит, Юрий открыл заднюю дверцу «Доджа» и ножом перерезал путы на руках и ногах девочки.
— Пошла!
Элис услышала плеск волн и почувствовала, как лицо ей обдувает соленым воздухом. Они находились в самом центре сумрачной и пустынной зоны, недалеко от Атлантического океана. На полуострове, вдали от шумного Бруклина и небоскребов Манхэттена,
Но эти славные времена уже давно прошли. Этой холодной декабрьской ночью в Кони-Айленде не было ни капли былого великолепия. С 60-х годов интерес посетителей стал постепенно ослабевать. Ярмарка больше не могла конкурировать с открывшимся пятью годами ранее Диснейлендом и прочими новомодными тематическими парками развлечений. Теперь же местность представляла собой череду полузаброшенных пустырей, огороженных стоянок и облупленных многоквартирных домов. Некоторые аттракционы, правда, в летнее время работали, но в остальное время они представляли собой весьма жалкое зрелище: старые, изъеденные ржавчиной и покрытые грязью развалины.
— Попытаешься бежать — я тебя прирежу, как овцу, — предупредил Юрий, приставив лезвие ножа к горлу Элис.
Он потащил ее на грязный пустырь, огороженный высоким забором, где бегала стая собак — немецкие доги желтоватого окраса, чьи глаза зловеще светились в темноте. Все они были тощие (что свидетельствовало о явном недостатке пищи) и, как следствие, агрессивные и злые. От их жуткого лая Элис сделалось не по себе. Сам Юрий с большим трудом сумел утихомирить своих тварей. Он привел Элис на какой-то заброшенный склад, отпер двери и заставил девушку спуститься вниз по металлической лестнице, которая привела их в узкий тоннель. Вместе с ними в крохотное помещение ворвался порыв ледяного ветра. В проходе было так темно, что русскому пришлось включить карманный фонарик. Вдоль стен проходили разномастные шланги и канализационные трубы. По пути им то и дело попадались различные допотопные двигатели и сгоревшие электросчетчики. На стене сохранилась большая деревянная вывеска, на которой красками были изображены несколько уродливых монстров. Надпись пониже гласила: «САМОЕ СТРАШНОЕ ШОУ В ГОРОДЕ». Очевидно, то была реклама для одной из комнат ужасов, коих раньше здесь было великое множество. Все свидетельствовало о том, что они сейчас находились в одном из машинных залов какого-то старого аттракциона.
Свет был очень слабым, и размытые тени на стенах вяло приплясывали в такт их шагам. Неясные отсветы фонарика тускло посверкивали в лужицах со стоячей, дурно пахнущей водой. В конце тоннеля они случайно потревожили стаю больших толстых крыс, которые в страхе и с пронзительным писком бросились врассыпную. По щекам Элис текли слезы. Она отпрянула назад, но Юрий снова пригрозил ей ножом и грубо подтолкнул к винтовой лестнице в самой глубине подземелья. Они прошли по длинному узкому коридору, по обеим сторонам которого располагались тяжелые металлические двери. Пробираясь все дальше в темноту, Элис почувствовала, что страх ее заиграл новыми красками и превратился в неописуемый ужас, почти осязаемый, так что в животе у нее, казалось, образовалась большая сосущая пустота.