Зов красной звезды. Писатель
Шрифт:
— Как я счастлив! — Сирак крепко сжал руку Цегие.
А в доме Хаджи Мустафы не затихает праздничное веселье. Там продолжают призывать добрых духов. В доме по соседству старуху мучает сухой кашель. Затих сегодня Чило Мадер. Сирак вспоминает Беккеле. Вот это настоящий человек! Умолк господин Бырлие. «Может, ему принесли наконец заказы, о которых он мечтал?» — подумал Сирак.
Ах, этот остров обездоленных, средоточие трагедий и надежд, этот ад и рай — словом, милый сердцу Квартал Преданий!..
Сирак улыбнулся и начал читать жене свою повесть.
О ЛИТЕРАТУРЕ ЭФИОПИИ
В весеннем, дышащем лесу иногда увидишь странное дерево: на сухом, сморщенном от старости стволе
Более полутора тысяч лет назад на африканском побережье Красного моря сформировалось и окрепло государство Аксум, предшественник средневековой империи эфиопов. Его жители вели оживленную торговлю с востоком и западом, отправляли караваны в глубь континента за золотом и благовониями, снаряжали мощные армии против врагов. Но не только воинственностью и коммерческой сметкой славились эти люди. Тесно связанный с эллинистическим миром, Аксум был одной из культурных держав поздней античности. Греки, византийцы, египтяне из Александрии часто посещали его города. Там они видели каменные дома и дворцы выразительной архитектуры, величественные монументы, воздвигнутые в память о деяниях царей. Гостям предлагали изящные изделия местных ремесленников, а за заморский товар платили золотой и серебряной монетой собственной чеканки. Археологические раскопки показывают: эта цивилизация достигла высокого уровня материальной культуры. Развитой была и духовная жизнь аксумитов. Они занимались искусством и литературой. Образованные горожане владели греческим языком, в круг их чтения входили лучшие произведения античности.
Такое знакомство поощряло собственное творчество. Для геэза — языка древнего Аксума — была приспособлена письменность, некогда занесенная в страну переселенцами из Аравии. До нашего времени сохранились лишь случайные остатки несомненно богатой литературы той эпохи — всего несколько надписей на гранитных стелах и песчаниковой плите, служившей спинкой трона. Составленные на геэзе и на греческом, они повествуют о военных успехах аксумских царей, державших соседние народы в повиновении. История эфиопской литературы начинается с немногословных письмен.
В IV веке аксумиты восприняли христианство. Появляются переводы с греческого из Библии, других богословских сочинений, житий святых, по образцу которых составляются собственные святцы. Ни одной книги аксумской поры нам не дано увидеть воочию — лишь надписи на камнях выдерживают бремя тысячелетий. Книги погибли, но самое ценное творение древности — литературный геэз — оказалось неподвластно времени. Совершенствуясь и обогащаясь, он стал основой средневековой литературы.
Государству аксумитов не суждена была долгая жизнь. В VII веке на Аравийском полуострове возник и в дальнейшем широко распространился ислам. С этого времени христианский Аксум стал быстро клониться к упадку. Мусульмане перехватили красноморскую торговлю, благодаря которой он процветал. Набеги кочевников — беджа — довершили губительный процесс. Аксумское царство перестало существовать. Однако государственность эфиопов не погибла. Ее центр сместился на юг, дальше от моря. Там, среди гор и лесов, в уединенном забвении теплился огонек самобытной культуры. Народу Эфиопии предстояло создать новую мощную империю. Это произошло в конце XIII века, когда в результате упорной междинастической борьбы к власти пришли цари, возводящие свою родословную к легендарному библейскому владыке Соломону.
Претензии на богоизбранность требовали солидного идеологического обоснования. Тут-то и сыграла свою роль литература. В начале XIV века появляется «Слава царей», занимающая выдающееся место в культурном наследии эфиопов. Это произведение состоит из разнородного материала (отрывки из Библии, апокрифические сказания, пророчества, высказывания церковных авторитетов, генеалогия царей и т. д.), который группируется вокруг основанного на библейском эпизоде рассказа о посещении царицей Савской, владычицей Эфиопии, Иерусалима и о ее встрече с царем Соломоном.
Миф о «богоизбранности» царствующей династии дал толчок к созданию в XVII веке еще одного произведения, по своему пафосу близкого «Славе царей». Речь идет о небольшом по объему, однако весьма любопытном сочинении — «Богатство царей». В фантастическом свете оно излагает путь «соломонидов» к власти.
Христианская Эфиопия, после падения Аксума оттесненная в глубь труднопроходимого нагорья, оказалась в изоляции от единоверных ей стран. Тем не менее обмен духовными ценностями с ними не прекращался. Произведения мировой христианской книжности окольным путем достигали Эфиопии. Посредником в этом стал язык, привычно ассоциирующийся с мусульманством, — арабский. Как некогда греческий, он служил средством общения с другими народами. С арабского на геэз переводились сочинения христиан и нехристиан.
Средневековая книжность активно использовалась правящими кругами в своих целях. Идеологическая заданность, подчиненность государственным интересам, как их понимали императоры и высшее духовенство, — яркая черта литературы на геэзе. Ее национальное своеобразие не проявляется столь отчетливо, как в произведениях современных авторов. Оно как бы затушевывается общими для уроженцев разных стран идеями (в данном случае христианскими), принципами отношения к действительности, нравственными приоритетами, нормами книжного стиля, устоявшейся символикой, нарочито архаичным языком (геэз вышел из живого употребления к X веку) — всем тем, что формирует мировосприятие человека феодальной эпохи. Литература Эфиопии являлась частью мировой христианской литературы. Это определило ее идейно-тематическое содержание и жанровый состав. Богословие и историография — в этих двух областях умственной деятельности более всего проявлялись таланты эфиопских книжников.
Эфиоп, трудившийся над созданием рукописи, всегда был человеком религиозным. Грамотой владели лишь представители духовенства, монахи. Мирянин редко умел читать и писать. Литература и искусство, неотделимые от религии, развивались прежде всего в монастырях, часто расположенных далеко: в горах, в пустынных местностях — там, где меньше опасности подвергнуться нападению врагов. Уединившись в кельях, при свете лучины или свечи ученые монахи создавали свои произведения. В скрипториях кожемяки и дубильщики выделывали тонкий пергамент, чернильных дел мастера, подобно алхимикам, колдовали над смесями — у каждого свой рецепт. По буковке нанести особой кистью слова на пергамент — работа кропотливая, требующая терпения и умения. Ее доверяли самым опытным переписчикам. Эти люди не имели права ошибаться, неловкое движение руки могло испортить лист дорогостоящего пергамента. Некоторые умельцы достигали замечательного мастерства в своем ремесле. Примером тому хронограф, названный «Книгой просяного зерна». Это название — дань признательности искусству переписчика, который словно рассыпал по страницам зернышки проса.
Из сочинений, обслуживавших нужды церкви, в литературном отношении наиболее интересны, пожалуй, жития святых. Как отмечалось, переводные агиографические произведения появились в Аксуме. Однако расцвет жанра в эфиопской литературе приходится на XV—XVIII века. Это связано с усилением монастырской колонизации земель (чему способствовали успешные завоевательные походы императоров в южные области Эфиопского нагорья) и соперничеством между различными монашескими конгрегациями. Каждый монастырь был заинтересован в создании жития собственного святого, так как это увеличивало его известность и влияние. По форме каждое житие соответствовало сложившемуся трафарету. Как правило, оно начиналось с хвалы господу, затем рассказывало о юных годах святого, пробуждении его интереса к религии, отречении от мирской жизни, аскетических подвигах, борьбе за чистоту веры и, наконец, смерти, нередко мученической. Важное место отводилось перечислению чудес, якобы совершенных святым, — ведь именно такие деяния возвеличивали его над простыми смертными.