Зов крови
Шрифт:
– Мне приказано проводить вас в заднюю комнату.
«Все в порядке, – подумал Джеймс Андерсон, – она ждет меня, возможно, она приготовилась к приему».
Он без колебаний последовал за служанкой, поскольку верил, что она подруга Хелен и что ей можно полностью доверять. Она провела его в заднюю комнату, где никого не было. Затем она сказала:
– Если вы посидите несколько минут, сэр, моя госпожа придет к вам.
«Ее молодая госпожа, она имела в виду», – подумал Джеймс и приготовился ждать с нетерпением, которое при данных обстоятельствах, несомненно,
В планы миссис Вильямс не входило заставлять его ждать, поскольку она, безусловно, не хотела долго держать в доме такого посетителя, как Джеймс Андерсон, поскольку не знала, какая случайность может произойти и все испортить.
Хелен сама могла спуститься по лестнице и случайно зайти в эту комнату, где она надеялась избавиться от проблематичных притязаний Джеймса Андерсона навсегда.
Она была в передней комнате, когда Джеймса проводили в заднюю. Эти комнаты сообщались раздвижными дверьми. Ей всего лишь нужно было открыть эти двери и изумить Андерсона, который не ожидал увидеть мать вместо дочери.
Он выказал неожиданное и очень сильное изумление. Но, поскольку миссис Вильямс решила вести себя так, словно было унижено ее личное достоинство, она не стала волноваться по этому поводу и сказала, с уверенностью, которую могла себе позволить себе только она:
– Могу я спросить вас, сэр, ради чего вы пишете записки моей дочери в такое время? Записки, которые, как мне кажется, имеют своей целью причинить ей большой вред. Они имеют четко определенную цель.
– Миссис Вильямс, – сказал Джеймс Андерсон, – поскольку, как мне кажется, меня предали и мальчик, которому я по глупости поверил, доставил записку вместо вашей дочери вам, я могу только сказать…
– Прошу прощения, сэр, – сказала миссис Вильямс, перебивая его, – но, поскольку я получила вашу записку от моей дочери, можете избавить себя от беспочвенных обвинений мальчика, которого вы соблазнили подкупом и взятками.
– От вашей дочери?
– Да, сэр, от моей дочери. Мне льстит то, что между мной и моей дочерью слишком хорошие отношения, чтобы скрывать от меня такой секрет, как это обстоятельство.
Это был очень неожиданный удар для Джеймса Андерсена, удар, к которому, действительно, он не был готов. Несмотря на свои сомнения, Джеймс не имел возможности опровергнуть то, в чем уверяла его миссис Вильямс. Она увидела, что одержала над ним победу, увидела затруднительное положение, в котором он оказался.
– Сэр, – сказала она, – если вы хотите передать моей дочери что-то еще, она просила, чтобы вы сообщили это мне. Если она сочтет нужным, она даст вам ответ в письменном виде. Но она полностью отвергает личную встречу. Она считает, что личная встреча будет слишком неприятной для всех, особенно для нее, учитывая ее теперешнюю специфическую ситуацию и что она скоро изменит свое положение, став женой барона Штольмайера из Зальцбурга.
– Я не поверю в это, – сказал Джеймс Андерсон, – пока не услышу это из ее уст.
– Предполагаю, сэр, когда вы увидите объявление в «Окружном протоколе», вы поверите.
– Этого, – сказал Джеймс Андерсон, – никогда не будет. Этого не может быть, поскольку я не могу поверить, что та, которую я так любил, оказалась предательницей.
– Предательницей, сэр? Что вы имеете в виду? Я сообщу барону, если вы будете использовать такие выражения по отношению к его будущей жене.
– Я поговорю с бароном, – сказал Джеймс, – и на языке, который он поймет, если встречусь с ним.
– Если вы угрожаете, то я считаю, что обязана сообщить об этом барону, чтобы он мог предпринять юридические действия, которые ему могут посоветовать.
– Повторяю вам, миссис Вильямс, что не поверю в это. И поскольку вы вынуждаете меня сказать это, я скажу, что вы можете продать свою дочь, если вам предложат высокую цену. А барон занимает место, какое ни один джентльмен никогда не стал бы занимать. Возможно, барон ничего не знает. Я повидаю его и объясню ему, что вашей дочери до него уже была предложена рука.
Такая угроза несколько встревожила миссис Вильямс, поскольку она подумала, что, если барон узнает, что раньше уже был любовник, который, вероятно, нравился леди, он может посчитать, что его шансы на семейное счастье будут гораздо ниже, а это может вызвать отказ от женитьбы, которая, как считала миссис Вильямс, была уже полностью организована.
Таким мог быть результат, хотя, возможно, она зря волновалась. В любом случае такое заявление молодого человека казалось ей серьезным.
Поэтому миссис Вильямс решила прибегнуть к своей последней уловке: показать письменное обещание Хелен выйти замуж за барона, о котором она, к своей радости, вспомнила в этот момент.
– Хорошо, сэр, – сказала она, – раз уж вы не удовлетворены простыми аргументами и поскольку сомневаетесь в моих словах, будет необходимо рассказать вам обо всем и показать вам веское доказательство.
– Доказательство, мадам? Ничто, кроме заверения Хелен, не будет для меня доказательством. Позвольте мне повидать ее. Поскольку сам факт того, что вы старательно прячете ее от меня, вызывает очень серьезные подозрения.
– Прочтите это, сэр, и вы узнаете обо всем из этой расписки, полученной от той, кого вы так обожаете, это рассеет ваши сомнения.
Джеймс Андерсон взял бумажку и посмотрел на нее. Выражение его лица неожиданно изменилось. Миссис Вильямс увидела, что расписка возымела эффект.
Он не мог сомневаться. Он слишком хорошо знал эту подпись. У него были некоторые записки, которые, как он считал, он будет хранить до конца своих дней. Это было действительно ужасное доказательство того, что она ему сказала, такое доказательство, какого он никогда не ожидал увидеть, оно ошеломило его.
– Теперь, сэр, – сказала миссис Вильямс победным голосом, – думаю, вы удовлетворены. Моя дочь выходит замуж, она согласилась стать баронессой Штольмайер Зальцбургской. Не вдаваясь в то, что могло было быть между вами, думаю, если вы джентльмен, то поймете, чем раньше вы уйдете, тем будет лучше.