Зов лабиринта
Шрифт:
– Стоп! – Ди повелительно вскинула руки. От этого страстного излияния у нее закружилась голова. Выслушивать долгие путаные речи на пустой желудок – нелегкая работенка. – Не тарахти так. Я ничего не понимаю в твоей слезной болтовне. И встань с колен сейчас же. Я не дева Мария, чтобы на меня молиться, я всего лишь… гм… кстати, зови меня Ди. Давай так. Сейчас ты мне принесешь что-нибудь в рот кинуть. Да и тебе тоже, я гляжу, не помешает проглотить кабанчика-другого. Уж больно ты тощий. Что, учитель на голодном пайке держит? Ладно, можешь не отвечать, это я так. А потом ты мне расскажешь про свою беду. Внятно и по порядку. И без мелодраматических жестов. Идет?
– Кто идет?
Он дернулся, в тревоге оборачиваясь к двери.
– Никто не идет, балда. Я спрашиваю – согласен?
– Как странно ты говоришь. Твои слова не всегда понятны. Они как будто… ненастоящие.
Ди пожала плечами.
– Изъясняться можно, остальное неважно. Ну что, так и будем без толку друг на дружку глазеть? Я есть хочу, если ты еще не понял. Неси сюда все, что найдешь.
– Ага. Я мигом.
Ансельм резво вскочил с колен и бросился добывать еду.
Ди, удрученно повздыхав, принялась устраиваться в отведенных ей покоях: отыскала скамеечку, с помощью которой здесь добирались до верхних полок и подвешенных веников травы, протерла ее какой-то заскорузлой тряпкой и, свернув плащ, соорудила отдаленное подобие пуфика. Потом с большим трудом – через батарею склянок на широком столе – дотянулась до пыльного малюсенького окошка и решительно выдрала его из рамы. Внутрь сразу хлынула уличная свежесть. Ди с наслаждением вдыхала утреннюю прохладцу – воздух показался упоительно вкусным.
Вернулся Ансельм. Принес хлеб, вареные яйца, завернутые в тряпицу, большой кусок сыра, горшок с похлебкой, теплый на ощупь, и бутыль с вином. Ди обрушилась на еду. Чуть погодя, сметя большую часть угощения, заметила, что сам Ансельм ничего не ест, только смотрит на нее с боязливым трепетом.
– Что, опасаешься вкушать хлеб вместе с ведьмой? – спросила с набитым ртом.
Он сморгнул, ничего не ответив.
– В общем-то, правильно делаешь. Молодец. Ведьма, дружок, это коварная штука. Она, к примеру, сама может не подозревать, что она ведьма. А пагуба через нее все равно идет. Вот я, скажем, тоже ни сном, ни духом… В общем, ладно. Это мои проблемы. А ты давай выкладывай свои. Что тут у вас стряслось.
Ансельм послушно приступил к рассказу.
– Учитель мой хоть и простой лекарь, но наделен щедрой Божьей милостью. Даровано ему умение прорицать будущее, прозревать в его туманной мгле знаки и толковать их, приоткрывая завесу грядущего. Его так и кличут – Януарий-предсказатель. Многие к нему приходят, просят открыть будущее, поведать судьбу, дать совет, как избежать несчастий.
– И что, сбывается предсказанное? – не утерпела Ди.
Ансельм скромно потупил взор.
– О да. Учитель стяжал славу непревзойденного прорицателя. Что ни изречет – то и происходит. Но кое-кто считает, что в этом ему помогает сам хозяин преисподней, что учитель продал душу бесу в обмен на дар ясновидения. Вельможные господа терпели бы его у себя под боком, ведь учитель оказывал услуги некоторым сеньорам из городского совета и те были довольны его речениями. Но когда учитель во всеуслышание предсказал скорую гибель города, тут даже милостиво настроенные к нему впали в великое раздражение. Учителя вызвали на Совет и сделали строгое внушение.
Ансельм печально вздохнул.
– Только ведь мой учитель несгибаем, как дворцовая башня. Если что сказал – назад не возьмет. И продолжал настаивать на своем. Городу суждена погибель от чужедальней женщины, которая явит себя как вспышка молнии – внезапно, величаво, гневно.
Еще один вздох – и еще более печальный.
– И вот она явила себя.
Ди потребовалось какое-то время, чтобы догадаться о смысле преданного по-собачьи взгляда, которым Ансельм одарил ее после этих слов.
– Я??!!
Унылый кивок головой:
– Ты. Ты пришла – учителя схватили средь бела дня, как последнего разбойника. И я остался один. Теперь ты должна вызволить его.
Ди, оглушенная грохотом колесницы судьбы, ошеломленно повторяла:
– Я?! Почему?!
И тут до нее дошло. Глаза чуть не выпрыгнули из орбит.
– Меня арестовали из-за предсказания твоего лекаря?!
– Предсказания того, кто ясно читает книгу будущего, – с явной патетикой в голосе возразил Ансельм.
– И судили… потому что хотели… ликвидировать меня?! Теперь понятно, почему это выглядело так… так фальшиво. Так надуманно и бездарно. А им, оказывается, просто нужен был предлог, совершенно любой?!
Ди сжала ладонями виски.
– У меня сейчас голова треснет.
Она схватила недопитую бутыль с вином и отхлебнула добрую четверть литра.
– А зачем им понадобился твой ясноглазец?
Ансельм понурил голову.
– Не знаю. Может быть, они хотели посрамить его, отправив на костер вместе с тобой – той, которую он напророчил городу.
– Чтобы показать всем, как ловко они обвели за нос судьбу-злодейку? – Ди нервно рассмеялась. – А ты взял, да и увел у них из-под носа главный козырь? А кстати, почему бы тебе было не умыкнуть из темницы своего возлюбленного учителя, вместо того чтобы спасать неизвестно зачем пришлую ведьму, которая к тому же должна наслать пагубу на твой город? Чего ради ты рисковал, вытаскивая меня, рыцарь-спаситель?
Ансельм еще ниже опустил голову и тихо проговорил:
– Ради пагубы. Ты должна предать город гибели, как и было сказано.
С минуту Ди соображала, настороженно, почти с испугом глядя на полоумного ученика лекаря. Потом выдавила:
– Ты в своем уме, мальчик? Зачем тебе это надо? Месть? Ты не слишком ли много на себя берешь?
Ансельм решительно замотал головой.
– Нет. Нет. Учитель говорил, что месть – ядовитая жаба, к ней нельзя прикасаться. Я не мстить хочу, я просто…
Закусил губу, точно боясь проговориться.
– Что – просто?
Ди взяла его за подбородок и требовательно заглянула в глаза. Зажмурившись, он выдохнул:
– Предсказание должно сбыться, чего бы мне это ни стоило. Иначе учитель будет опозорен и слава его изойдет червоточинами.
Ди оценивающе смотрела на него, складывая воедино мелкие детали его поведения и слов.
– Ты очень любишь своего учителя?
Ансельм внезапно усмехнулся.
– Если бы не любил, он бы не был тем, кто он сейчас.
– А ты не так прост, я гляжу. Ну-ка, скажи-ка, милый преданный Ансельм, – все остальные предсказания твоего учителя тоже сбывались твоими заботами?