Зов Первого Всадника
Шрифт:
— Что?.. — начала было Кариган, но Мара сердито мотнула головой, отметая всякие вопросы. Бережно обняв за плечи Рейту, она повела ее к казарме Всадников.
Должно быть, Рейта получила какие-то ужасные известия. Надо спросить у капитана. Может, она что-то объяснит? Но когда девушка вошла к Ларен, та сидела, склонившись над столом и обхватив голову руками. На рукаве у локтя поблескивала золотая брошь.
— Капитан? — Теперь Кариган уже не на шутку встревожилась. — Что случилось? В дверях я встретила Мару с Рейтой.
Ларен ответила надтреснутым голосом, не подымая головы:
— Брошь
Так вот в чем дело. Рейта больше не является Зеленым Всадником. Немудрено, что она шла в таком состоянии. Девушка обожала свою службу и почитала остальных посыльных своей семьей. Таким образом, она не только потеряла любимую работу, но и осталась без семьи.
— Я не помню другого случая, когда брошь так мало прослужила бы Всаднику, — произнесла капитан, и это кое-что значит. Ведь Ларен всю свою сознательную жизнь провела среди Зеленых Всадников. На ее глазах приходили и уходили десятки посыльных, но, похоже, этот случай она переживала особенно тяжело.
— Просто странно, — продолжала капитан. — До сих пор кратчайший срок составлял три года. Обычно же Всадники служат около пяти лет… если, конечно, исключить смертные случаи.
«Не только странно, — подумала Кариган, — но и неправильно».
«О да, неправильно», — согласился с ней едва слышный голос.
Девушка тряхнула головой, подумав, что рассказы Дакриаса сделали-таки свое дело: вот теперь и она слышит голоса.
— Кариган… — Капитан провела обеими руками по лицу, будто чувствовала себя бесконечно уставшей. — На остаток дня ты свободна… если только Маре не понадобится твоя помощь с Рейтой.
Кариган кивнула и повернулась, чтобы уйти.
— Минутку. — Мэпстоун нашарила рядом с собой какой-то кожаный сверток. — Это тебе прислал мастер Дрент. Осторожнее, он тяжелый.
Кариган левой рукой подняла пакет за перевязь и тут же действительно ощутила немалый вес. Когда она опустила ношу на стол, там звякнуло что-то металлическое. Распаковав передачу, она обнаружила внутри набор железных шаров различного размера. Ручные гири.
— Тебе надлежит явиться к мастеру Дренту завтра утром, ровно в девять, — предупредила Мэпстоун. — С собой принести гирю в один фунт.
«Дрент?» — Кариган хотела было возмутиться, но кривая, невеселая усмешка капитана предупредила ее возражения.
— Это твое наказание.
Музыка Ночи
В тихой, звездной ночи по дороге скакал юноша, и бойкое «цок-цок» вливалось фоном в рождавшуюся мелодию. Хор лягушек из болота, мимо которого проезжал припозднившийся всадник, стрекотание сверчков вносили гармонию в этот мотив. Музыка являлась самым главным для Херола Карона, и он старался наполнить ею каждый момент своей жизни. Его мать утверждала, что он и родился с песней на устах.
На эту дорогу его привела просьба Эстрал Андовиан. Она очень хотела передать некий манускрипт своей подруге из Сакора, Зеленому Всаднику, но, к сожалению, не имела возможности.
Помнится, она страшно негодовала по поводу сложившейся ситуации.
— Ну, и где же эти Зеленые Всадники, когда в них возникает нужда?
Затем девушка с надеждой озирается, как бы ожидая, что вот сейчас один из них материализуется прямо из воздуха.
Когда Херол изъявил готовность изменить свои планы и завернуть в Сакор, Эстрал с радостью ухватилась за его предложение. Херол же вовсе не протестовал против небольшого крюка. Менестрели в своих поездках по стране часто выполняли функции посыльных: перевозили письма и мелкие пакеты. Почему бы нет? К тому же нынешнее поручение предполагало поездку к королевскому двору, а у Херола на этот счет имелись собственные планы. Он надеялся, что, находясь там, улучит момент и выступит с собственной пьесой или хотя бы с песней. Возможно — даже перед самим королем Захарием.
Конечно, если б он являлся маститым поэтом, а не начинающим студентом, шансов у него было бы больше… Но в любом случае, думал Херол, уж королевские слуги-то не откажутся от бесплатного развлечения. А ему за это обеспечат лучший уход и кормежку.
Также ему известны несколько гостиниц в Сакоре, где можно было бы заработать вполне приличные деньги.
Херол прицыкнул на лошадь, чтобы она не сбивалась с ритма и не портила мелодию поскрипывания кожаной упряжи.
Дорога, по которой они сейчас следовали, шла широкой дугой и дальше вливалась в Королевскую Дорогу. Если ехать по ней на север, то будет совсем неплохой постоялый двор, где с радостью примут менестреля из Селиума. На центральных дорогах, увы, иная картина: там этого добра пруд пруди, и еще один бродячий певец вовсе не обрадует хозяина постоялого двора. Там и кормят хуже, да и слушателей найти потруднее.
Херол на ходу поправил футляр за спиной, в котором хранилась его лютня. Нет, право, ночь выдалась просто прекрасная! От постоялого двора его отделяло еще несколько миль, и он предвкушал беспрепятственное наслаждение музыкой дороги.
Но не проехал он и нескольких метров, как его лошадь — спокойная, надежная кобыла — вдруг дернулась и сделала попытку понести. Херол выругался и натянул поводья. Должно быть, учуяла какого-то хищника…
Кобыла явно нервничала: прижимала уши, вскидывала голову и рыла землю копытом. Юноша огляделся в поисках источника беспокойства животного. Ночь была лунная, светлая, но Херол так ничего и не увидел.
Он удивленно пожал плечами, и тут вдруг осознал, что вокруг царит полная тишина. Сверчки, лягушки — все смолкли, ни единого звука не доносилось из окрестных лесов.
В это время впереди на дороге возникла тень. Даже не так — она была чернее, чем тень, если только такое возможно. Херола накрыла волна какого-то могильного холода, он почувствовал, как сердце сжалось в ледяных тисках.
Лошадь словно обезумела: она пятилась, брыкалась и пыталась встать на дыбы. Юноша держался, как мог, но подпруги лопнули, и он полетел на землю. Неловко грохнулся прямо на спину и услышал, как жалобно тренькнула сломанная лютня.