Зов смерти
Шрифт:
Говард Спир протянул пачку сигарет Хейзел и Уингейту, те отказались.
— Итак, что мы имеем, — начала подводить итоги Хейзел. — Мистер Алмер по своей воле впускает душегуба в дом, открыв ему входную дверь. Верно? Признаков борьбы нет. Вероятнее всего, убийца отнес жертву наверх и уложил в кровать. С разрешения самого Майкла Алмера.
— Может быть, жертвы договариваются об определенной смерти, а получили совсем другое, — предположил Грин. — Или они умирают без мучений, а потом убийца начинает бесчинствовать, поскольку больше ему никто не мешает. Вполне вероятно, убийца заметает следы и делает все возможное, чтобы никому не пришло в голову связать эти убийства между собой.
— Как можно не связать между собой два жестоких убийства, совершенных в течение двух дней
— А вдруг он что-то знает о работе полиции в этой части провинции? — не унимался Рей, потушив сигарету о подошву ботинка. В Господи, да у них тут в участке сидят два калеки и выписывают штрафы за парковку!
Хейзел взглянула на Уингейта, который с сосредоточенным видом изучал траву на лужайке.
— Вот ты и дождался второго трупа, Джеймс.
— То есть как это дождался? — не понял Спир.
— Серийные убийцы, — с болью в голосе откликнулся Уингейт, — обычно действуют в какой-нибудь одной местности.
— Молочники тоже разносят молоко в одном районе, — поддел его Грин. — В любом случае пока можно точно сказать лишь одно: если это тот самый убийца, он движется на восток.
Глава 6
14 ноября, воскресенье, 08:15
Саймон выбрался на берег и потянулся за белым полотенцем, которое перед купанием бережно разложил на валуне. Солнце висело над горизонтом и почти не грело. Он тщательно вытерся и повернулся лицом к лучам небесного светила. Закрыв глаза, Саймон стоял на песчаном берегу до тех пор, пока не почувствовал, что свет вошел в него и очистил то, что не смогли смыть бурные воды реки.
Утром предыдущего дня странник разбил лагерь неподалеку от восточной границы Квебека. В местных лесах, несмотря на позднюю осень, он намеревался пополнить свои запасы. В восточных провинциях произрастают некоторые виды мхов и лишайников, которые не найдешь в таком изобилии на западе страны, такие как плаун и эскулапова трава. Саймон ворошил листья на земле в поисках семян, трав и грибов. Вчерашним вечером ему крупно повезло, и он наткнулся на семейство серно-желтых трутовиков, которые несправедливо называют «лесными цыплятами» из-за цвета и формы. Настоящий гурман непременно оценил бы их вкус по достоинству и нашел другое, более подходящее название. Саймон обычно не ел грибы, но он сильно похудел из-за постоянного напряжения в дороге, поэтому пришлось подкинуть желудку пищу, чтобы заработал как положено. «Доктор» поджарил целую кучку трутовиков на костре и с удовольствием съел, с наслаждением вдыхая осенние ароматы леса.
Скоро он вновь увидит волны океана. Два месяца пролетело с тех пор, как путешественник покинул Тихоокеанское побережье. Как только доберется до Атлантики, сразу же порадует себя блюдом из рыбы. Рыбу он ел раз в году, втайне от брата, поскольку тот не одобрял подобной распущенности. Саймон жил тогда в лесу на острове Ванкувер, неподалеку от города Порт-Харди, и порой баловал себя лососем. Причем ловил рыбу в реке только во время миграции на нерест и съедал прямо на берегу сырое мясо, икру и все остальное, вплоть до костей. В такие часы ему нравилось чувствовать внутри себя животную энергию. Саймона восхищала беззаветная вера Божьих тварей, из года в год возвращающихся погибать туда, где родились, не осознавая, какая сила их туда влечет, и только слепо подчиняясь животным инстинктам, так же как океан с приливами и отливами подчиняется Луне. Всю неделю после пиршества Саймон ощущал, как плоть лососей сливается с его плотью, их кровь бежит по его сосудам.
Странник доехал до этой части Квебека без остановок. К нему обращались на французском языке с просьбами облегчить страдания, однако, несмотря на то что изучал этот язык, знал его Саймон довольно плохо. Полное взаимопонимание со страдальцами, жаждущими освободиться от боли, стало важной стороной его работы, и он не мог рисковать из-за скверного произношения или неспособности понять собеседника.
Из всех поступивших просьб о помощи из Квебека Саймон отозвался только на одно послание из маленького городка Гавр-Сен-Пьер, что на северном
Великое предназначение уже близится к концу. Четыре человека должны стать завершающими звеньями в цепи. Саймона переполняла нежность к ожидающим его приезда людям. Как же он их всех любит за долготерпение и желание приобщиться к великой цели! Он никого не подведет; во всяком случае, до сих пор это удавалось.
Странник вспомнил годы, прожитые с братом в Порт-Харди. Иногда ему казалось, что в то время хаос и сомнения переполняли душу, но теперь-то он понимал, что те годы положили начало новому пути, который принял форму кристалла, в центре которого находится сам Саймон, закаленный годами мучительных сомнений и терзаний. Кристалл поглощает свет и раскаляется добела, превращаясь в источник жизненной силы. Именно он вобрал в себя силу брата и сейчас ведет Саймона по всей стране, позволяя долгое время обходиться без сна и пищи. Изголодавшийся, вечно бодрствующий пророк! Через десять дней в Новой Шотландии должен закончиться его путь, и тогда Саймон, как дирижер, взмахнет палочкой и кристалл взорвется яркой вспышкой, а вырвавшийся на волю свет полетит к звездам, в вечность.
А пока, при свете двух фонарей, странник молился возле палатки, которую раскинул в лесу, к северу от Гавр-Сен-Пьер. Он разложил на освещенной траве по порядку пятнадцать фотографий. Не хватало еще четырех — без этих людей и их молитв единству не бывать, — но скоро они все воссоединятся; и Саймон благодарил Господа за бесценный дар — узреть воочию великий день. Правда, иногда у странника возникали опасения, что последние четверо страдальцев ослабли духом в ожидании прихода мессии. Он уже потерял двоих: дряхлого старика в Канморе и женщину в Ваве. Несчастные так и не дождались его приезда. Замена им нашлась, тем не менее список жаждущих получить поддержку и помощь иссяк.
Саймон провел в лесу почти сутки, отдыхая и восстанавливая силы. Ел, купался и молился. Ночью он прислушивался к звукам леса — лесные обитатели не угрожали жизни, но и не пугались присутствия человека. Вокруг палатки раздавались шорохи, а ветви деревьев замерли в настороженном ожидании. Саймон чувствовал себя неотъемлемой частью этого мира, еще одним животным в созданном им самим храме природы.
В среду, семнадцатого ноября, в восемь утра Саймон оделся, свернул палатку и направился в Гавр-Сен-Пьер. По дороге он заехал на почту и проверил свой электронный ящик. Пришло одно письмо-подтверждение от миссис Ягнемма. Она писала, что ожидает его приезда, как они и договаривались. Единственное, что выходило за рамки договора, — это присутствие ее дочери, мисс Сесилии Ягнемма. Подопечная решила, что дочь поможет и поддержит врачевателя во время проведения ритуала.
Саймон в свое время получал огромное количество писем с просьбой о помощи, но выбирал из них лишь некоторые, проявляя исключительную осторожность и строго следуя определенным принципам. Первым и наиважнейшим условием являлось отдельное проживание от родственников. Во-вторых, все должно храниться в строжайшей тайне. Саймон не скрывал от страждущих, что любой закон расценит его действия как тяжкое преступление, за исключением суда Божьего. Стоит один раз споткнуться и потерпеть неудачу, и все усилия превратятся в напрасную трату времени. Если же они расскажут о врачевателе или, того хуже, привлекут посторонних людей, он имеет все основания расторгнуть договор.