Зов свободы
Шрифт:
Нат напрягся:
— Снять скальпы?
— А что в этом плохого? Ты же скальпировал воина кайова, который убил дядю Зика.
— Я уже говорил тебе, что не знаю, смогу ли сделать это еще раз, — напомнил Нат.
— Не будь слабаком. Если ты откажешься, шошоны не станут уважать тебя.
— Только потому, что я не хочу срезать чьи-то волосы?
— Ты знаешь, какое значение имеют скальпы для этих людей. Некоторые племена доходят в этом до фанатизма. Кроу, например, считают, если человек убил и не оскальпировал врага, он проявил слабость и опозорил племя. Ему не разрешают носить оружие и принимать участие в делах других мужчин. Этот человек становится рабом женщин и должен выполнять все, что те прикажут — рубить дрова, свежевать туши и тому подобное. Поверь мне, Нат, любой воин кроу, который попадает в положение женщины, не имеет ни малейшего шанса доказать другим, что он достоин звания настоящего мужчины.
— Они, надеюсь, не собираются сделать из меня раба?
— Нет, но они будут рассказывать каждому, кого встретят на своем пути, о белом, который не снял скальп с побежденных им в бою врагов, и ты заработаешь славу хуже, чем у скунса.
Нат постарался не менять выражения лица, глядя на Черного Котла. Он попал в ловушку индейских обычаев. Кинг не обязан был брать скальпы черноногих, но он уже достаточно узнал о жизни в этом краю, чтобы понимать, как важна здесь хорошая репутация.
— Скажи Черному Котлу, что я благодарю его. Да, я хочу снять скальпы с воинов, которых убил.
Шекспир важно кивнул:
— Я так и думал.
Он заговорил с вождем.
Перекинув «хоукен» в левую руку, Нат направил лошадь к ближайшему черноногому, которому прострелил щеку, спешился, положил карабин на землю и вытащил нож.
Воин лежал на спине с широко раскрытыми глазами.
Нат глубоко вздохнул, встал на колени, левой рукой оттянул волосы индейца, затем поднял его голову и провел острием ножа по лбу. Закапала кровь. Стараясь делать все как можно быстрее, юноша засунул нож под волосы и аккуратно отделил скальп от головы. Стараясь не смотреть на ужасный, кровавый череп, Нат встал и повел лошадь к другому индейцу.
В этот раз Кинг действовал еще быстрее, и менее чем через минуту уже держал в руках два скальпа. Он вытер нож о землю, вложил его в ножны, взял в правую руку карабин и сел на лошадь.
Шекспир и шошоны ждали его.
— Ловко проделано, — сказал старый охотник.
— Я и не предполагал, что у меня будет столько зрителей.
— Ты произвел впечатление на Черного Котла. Он только что сказал мне, что считает тебя хорошим воином.
— Если бы он только знал…
— Не надо недооценивать себя, Нат. Всякое случается. Черный Котел сказал несколько слов Уиноне, затем махнул правой рукой и направился к лагерю в сопровождении молодых воинов.
— О чем они говорили? — спросил Нат.
Траппер усмехнулся:
— Он велел ей помнить, что она — приличная женщина.
— Почему, ради всего святого, он сказал ей это?
Шекспир фыркнул, словно расшалившийся на пастбище бычок.
— Я надеюсь, ты позволишь сказать мне это и не обидишься, но ты достоин жалости.
— В каком смысле?
— Во всех, мой юный друг. — Старый охотник кивком указал на деревню шошонов. — Едем в жилище Черного Котла. Там нас угостят обедом. Один из воинов позаботится о наших вьючных лошадях.
Сбитый с толку, Нат медленно ехал рядом с другом, справа от него шла Уинона.
— Я жду от тебя объяснений, — раздраженно заявил он.
— Жизнь тебе все объяснит.
— Ты что, даже намека не сделаешь?
— Никогда не забывай, Нат: то, что одному мужчине еще неизвестно, у другого осталось уже давно в прошлом.
Юноша вздохнул:
— Запомню, но будь я проклят, если понимаю, что это значит!
Уинона, прервала их, сказав что-то к Шекспиру. Тот перевел:
— Она хочет знать, есть ли у тебя жена.
Нат чуть не выронил из рук скальпы.
— Я предупреждал тебя. Она вбила в свою изящную головку, что ты — самый прекрасный мужчина. Первое, что я узнал за свою долгую жизнь: женщина никогда не сдается, если на кого-то положила глаз. В девяти из десяти случаях она добьется мужчины, который ей приглянулся. Единственное, что может помешать, — непредвиденные обстоятельства. Не важно, белая это женщина, индианка, египтянка или Елена Троянская, но она женит на себе понравившегося мужчину. — Шекспир засмеялся и покачал головой. — Второе, что я понял, — женщина никогда не успокоится, выйдя замуж за этого мужчину. Запомни, Нат. Нет на свете женщины, которая во всем соглашалась бы с тобой. Тот, кто считает иначе, думает тем, что у него ниже пояса.
Юноша улыбнулся и взглянул на Уинону, никакого сомнения, она смотрит на него глазами влюбленной женщины.
— Я всегда думал, что индианки скромные и застенчивые.
— Застенчивые еще хуже — они придумывают самые хитроумные ловушки.
— Кажется, ты путаешь любовь с охотой и погоней за дичью.
— Ты только что попал в точку. Любовь — это охота, а для женщины — самая важная из всех. Она заманивает свою жертву с помощью разнообразных чар, и невозможно устоять перед искушением.
— Думаю, ты преувеличиваешь.
— Время покажет.
— Можешь передать ей, что я не женат, и расскажи ей все, что она хочет знать.
— Как пожелаешь. Кстати, напомни дать тебе одну из книг Шекспира, из нее ты сможешь почерпнуть уму-разуму.
— Уж лучше напиться.
Они добрались до лагеря. Вокруг лежали тела мужчин, женщин и нескольких детей. Черноногие никого не щадили. С печальными лицами шошоны собирались оказать последние почести мертвым.
— Не надо ли им помочь? — спросил Нат.
— Они не захотят нашей помощи. Для них это очень личное дело.
Неожиданно Уинона бросилась к пожилой женщине с раненой головой.
— Почему черноногие убивают женщин и детей? Как можно убивать беззащитных?
— Беззащитных? — повторил Шекспир и хмыкнул. — С чего ты это взял? Действительно, в основном воюют мужчины, но женщины и дети далеко не беззащитны. Они помогают своему племени в случае нападения. Индейские мальчики с детства учатся стрелять из лука, и женщин тоже лучше не сердить. В некоторых племенах им даже разрешают участвовать в набегах. Юты позволяют женщинам сопровождать их, если те выражают подобное желание.