Зов Уршада
Шрифт:
Под мостом проплыла фелюга, направляемая лишь силой заклятий. «Владимирский централ, ветер северный…» — с надрывом распевал густой красивый голос. Навстречу фелюге без парусов, подпрыгивая на пенных кочках, пронеслась другая ладья, раскрашенная под зубастую рыбу. На ней почти раздетые люди, мужчины и женщины, звенели стеклом, поднимали бокалы и смеялись. «Младший лейтенант стоит в сторонке, бирюзовый взгляд, как у ребенка…» — неслось над водой. Я так и не разглядела певицу, обладавшую самой сильной глоткой, какую я встречала.
Мимо меня по набережной, по узкой дорожке для пеших гуляк, проходили обнявшиеся
Итак, они беспечно разгуливали без оружия, в самый тревожный ночной час, в час, когда легче всего совершить злодеяние! Некоторые окидывали меня восхищенными взорами, некоторые показывали большой палец или свистели, а потом подбежали три юных витязя и стали что-то выкрикивать. От них сильно пахло дурным вином, это не понравилось детенышу аспида. Он высунул голову из воротника, раздул капюшон и смешно зашипел.
Почему-то засмеялась только я. Меня немного удивило, что грозные колдуны испугались безобидного пока змееныша. Ведь совершенно очевидно, что аспид, не нарастивший роговую корону, еще не умеет убивать. Он, конечно, вполне способен откусить палец, ухо или вырвать глаз, но это не повод удирать с такими воплями, побросав свои сумы и бутылки с брагой… Скорее всего, это были дворовые рабы, отпущенные на время какого-то фестиваля. Я сказала себе: хорошо, что не угостила их камчой, потом пришлось бы разбираться с хозяином!
…Мой отчаянный супруг, высокий дом Зоран Ивачич, лежал подле воды, на мокром камне. Его изнутри глодал уршад, но я еще надеялась его спасти. Точнее — я надеялась на мудрых врачевателей с четвертой тверди. На Зеленой улыбке Зорана не убили бы немедленно. Там ведь обожают науку! Скорее всего, моего несчастного супруга уложили бы в запертую железную карету и отвезли в подвалы ближайшей императорской крепости. Ученые не стали бы его лечить, они с интересом изучали бы его медленную смерть, а затем — с таким же интересом изучали бы последышей. Хотя это бесполезно.
Уршадов никто не может изучать.
На Хибре Зорана Ивачича зарубили бы спешно и без лишней романтики. Хотя Хибр — родная твердь дома Ивачичей. Но власть султаната простирается от северных ледовых шапок до ущелий Джайпурова хребта, почти на всю разумную долю планеты, и одно из главных уложений Кижмы — немедленно уничтожать всю нечисть.
Пожалуй, это единственная причина, по которой султаны и шейхи Хибра терпят нас, травниц с Великой степи. Мы лучше всех умеем находить скрытые сахарные головы, еще до того, как они выпустят яд. Но своего гордого супруга я убивать не хотела. Несмотря на то, что сбылись все предсказания…
Я мечтала вдохнуть воздух родины. Но родина, которая вечно напоминала о себе гулом Шелкового пути, ароматами сандала и манго,
Мои друзья с нетерпением ждали меня под мостом. Я глядела на них сверху, из жерла круглой ржавой лестницы. Сверху они были похожи на сбившихся в кучку испуганных зверьков, спасающихся на клочке суши от урагана. Только под их ногами находилась не теплая земля, а влажный промерзший камень. Чудовищный мост низко постанывал. Почти как сказочный морской змей, он резал мощными лапами суровые воды северной реки.
— Мы не можем прятаться вечно, — объявила я. — Невзирая на ночь, следует искать лучших врачевателей и резиденцию правителя. Когда люди слышат про уршада, становится неважно, день сейчас или ночь. Но Поликриту не взобраться по лестнице…
— Реку я легко переплыву, — отмахнулся центавр. — Но не хотелось бы макать в грязную воду твоего раненого мужа.
Словно в ответ на благородные слова Зоран застонал.
— Нам лучше разделить усилия, — предложил Рахмани. — На правом берегу я вижу много лодок. Я пойду со Снорри, мы наймем самую надежную и переправим гиппарха вместе с Зораном на берег. Кажется, этот город изрыт искусственными каналами. Если нам повезет, лодочник отвезет нас прямо к лекарю.
— А мне что ты предлагаешь? — У меня мигом проснулись все подозрения.
— Мы разделимся. Кой-Кой прикроет тебе спину, а нюхач выведет туда, где есть живые Камни пути. Может быть, вам повезет найти хороший постоялый двор на левом берегу? Или вы купите живой Камень пути, пока мы будем искать знахаря. Или вы первые найдете гебойду правителя…
— Меня зовут не Кой-Кой, меня зовут Олаф, — с обреченной безнадежностью проскрипел перевертыш.
— Огнепоклонник рассуждает верно, Женщина-гроза, — пробулькала из корзины Кеа. — Я уже чую другие Камни. Здесь множество живых Камней.
— А почему бы вам не взять и нюхача с собой? — заупрямилась я.
— Если мы с тобой будем вместе, Женщина-гроза, я легко найду их по запаху, куда бы они ни спрятались, — скромно сообщила Кеа. — А еще я хочу фруктов и сухое одеяло. Женщина-гроза, если ты не обсушишь меня у очага, я простужусь и потеряю обоняние.
Светло-серые глаза Рахмани блестели над мокрым платком, закрывающим нос и рот. Рахмани баюкал голову своего друга Зорана на коленях. Под воспаленными веками дома Ивачича метались глазные яблоки. Половиной сознания Рахмани слушал меня, а второй половиной искал ответы в далеком прошлом…
Я набрала в грудь воздуха и сказала ему самую трудную фразу в моей жизни:
— Воин, я прошу тебя. Если ты не успеешь найти спасение, пусть Поликрит затопчет моего мужа и последышей.
2
Мегафон и медведи
— Их мудрого царя зовут иначе, — простуженным голосом прогудел человек-паук. — Меня чутье не подводит, верь мне, дом Саади, уж это точно. Кабы чутье подвело, давно болтался бы я на виселице. Уж поверь, их короля зовут не Мегафон…