Зов услышат избранные
Шрифт:
До монстра оставалось еще метров двадцать, когда у меня на автомате включилось природное ускорение.
В один момент пропали все звуки и запахи, тиранозавр завис в прыжке и не спешил приземляться. В этот момент я сумел рассмотреть его более отчетливо. Идеальная машина для убийства — жуткие клыки, острейшие когти, хвост!..
Да… с таким без Черныша и моего ускорения справиться в одиночку просто нереально…
Вот одна лапа касается земли, и острые когти тут же глубоко вгрызаются в твердую почву. Голова
Максимально быстро перемещаюсь на другую сторону и, не дожидаясь, когда монстр развернет ко мне пасть, рублю что есть сил по шипастой шее. Черныш без сопротивления впивается в чешуйчатую плоть и, с легкостью перерубая позвонки, отделяет голову от туловища.
Да уж… это точно не броня таморианских дронов…
Ускорение пропало так же быстро, как и появилось. На меня сразу же накатил прилив дикой слабости, и я, чуть ли не теряя сознание, рухнул рядом с мелко дёргающимся в агонии монстром.
Рядом послышались тихие шаги. Тяжело дыша, приподнимаю голову и вижу осторожно приближающегося ко мне Керачу. В его глазах испуг и безграничное почтение вперемежку с крайним удивлением.
— Ты… ты в одиночку одолел Горзи? — прохрипел он, нависая надо мною. — Ты Великий Воин, Зорг, никому еще это не удавалось.
Он с благоговением и легкой завистью посмотрел на Черныша в моих руках и растерянно пробормотал:
— Чтобы убить одного Горзи, обычно собиралось всё селение… все взрослые мужчины… а ты один.
— Не прикасайся к нему, — предупредил я, показывая глазами на свой клинок. — Убьет, и я не смогу тебя спасти.
Он понимающе кивнул и отвел взгляд.
Я с трудом перевел дух и рывком принял сидячее положение, после чего попытался всунуть Черныша в петлю на спине. Получилось, но только со второй попытки.
Да, до моего полного восстановления еще ой как далеко… Шикр в режиме берсерка выжал из меня все соки без остатка, и Кира теперь лихорадочно ищет резервы, чтобы хоть как-то поддерживать мой внутренний тонус и спасти жизнь.
Я снова без сил откинулся на траву.
Охотник зло прокричал что-то непонятное и унесся в ту сторону, откуда еще совсем недавно мы прибежали. Через пару минут мой чуткий слух уловил его крик разочарования и какие-то невнятные причитания.
— Горзи сожрал мою добычу! — злобно прошипел он, как только подошел ко мне.
Керачу держал в руках окровавленные обрывки веревок и отдающий синевой коготь.
— Это всё, что осталось от Гимру.
Он сунул коготь в мешочек на поясе и уселся на траву, обхватив голову руками. — Как я вернусь в селение без добычи, как…
— А это? — перебил я его, вяло ткнув ногой обезглавленную
— Добыча, — он согласно кивнул головой и скосил на меня взгляд. — Но это твоя добыча, не моя…
— Нет! — снова перебил его я. — Мы вместе убили. Ты отважно выманивал Горзи на себя, а мне только и оставалось, что ударить его по шее. Поверь мне — бежал он только за тобой, а меня совсем не видел.
Охотник с сомнением посмотрел на меня, затем перевел взгляд на поверженную тушу.
Поднявшись на ноги, он подошел к отрубленной голове и посмотрел на срез. Его глаза от удивления расширились, и он снова глянул на рукоять Черныша, торчавшую из-за моей спины.
Всё время покачивая головой, он обошел тушу по кругу и, напоследок пнув ее ногой, произнес:
— Как будем делить Горзи?..
— Забирай всё себе. Свою долю я дарю тебе в благодарность за мое спасение.
Снова быстрый взгляд на Черныша и медленный кивок.
Я улыбнулся про себя. Видимо, за мое спасение он хотел несколько другую награду, чем часть туши, но…
— Этот клинок часть меня, и он убьет любого, кто без моего разрешения прикоснется к нему. А я не хочу твоей смерти, Керачу, поэтому Черныш останется у меня.
Охотник поджав нижнюю губу кивнул и достал нож.
— Голову Горзи, его когти и хвост мы заберем с собой. Мясо есть невозможно… оно горькое и сильно воняет. А вот кое-какие внутренности прихватим. Они полезны и лечат от многих болезней. А вот за три вот таких… — он подошел к голове и смело щелкнул пальцем по треугольным клыкам размером с мою ладонь, — я выменяю столько еды, что нам всем хватит лопнуть от обжорства.
Он согнулся пополам и закашлялся. Я не сразу понял, что это у него смех такой.
Отсмеявшись, он начал ловко разделывать тушу, время от времени посылая в мою сторону хвалебные восклицания.
Зрелище было хоть и не из приятных, но я всё-равно залюбовался его работой.
Каждое движение выверено и четко. Его нож мелькает тут и там, обрезая какие-то сухожилия, отделяя мясо от костей, вырезая органы…
Кира, экономя мои внутренние силы, не стала приглушать рецепторы обоняния, и мне пришлось в полной мере «насладиться» всем букетом ароматов внутренностей ящера.
Охотник провозился с разделкой добычи не менее получаса. Да, опыт у него в этом был немаленький. Керачу шустро вырезал из Горзи целые пласты прочнейшей кожи, делал по краям отверстия и продев в них сухожилия стягивал края. Получался своеобразный мешок, в который он укладывал внутренности и особо ценные части тела. Через полчаса возле жутко воняющей туши Горзи находилось с десяток таких мешков наполненных чем-то склизким и резко пахнущим. Затем рядом появилась ещё одна куча, но теперь из изогнутых костей, взятых из его же ребер.