Зов ягуара
Шрифт:
Те же свойства делали их очень полезными для террористов. После того как были обнаружены ценные возможности этих веществ для подрывной деятельности, чешские коммунистические власти стали щедро снабжать ими террористов по всему свету. С тех пор химики изобрели еще более мощные взрывчатые вещества того же класса. Самым современным из них был кракатит — взрывчатка непревзойденной силы. Оставалась только одна проблема: как точно и надежно доставить это вещество к намеченной цели. Здесь-то и выходил на сцену проект Немезида.
В этом проекте, который возглавлял Крэйг Энрайт, были задействованы
— Придется доставить столько кракатита, чтобы полностью уничтожить здание вместе со всем содержимым. Выжившие свидетели нам абсолютно не нужны, — сказал Генри. — Как ты думаешь, какие носители лучше всего подойдут для этой цели?
Энрайт знал ответ еще до того, как Фабинг задал вопрос. При данных обстоятельствах идеальными курьерами для кракатита будут летучие собаки, самые крупные из летучих мышей. Теракт можно спланировать и организовать так, чтобы первые взрывы разрушили здание снаружи. Тогда остальные летучие мыши смогут доставить груз прямо в зал заседаний.
На работу с летучими мышами Энрайта вдохновил американский проект времен Второй мировой войны, в котором использовалась их привычка устраиваться на ночлег под карнизами японских деревянных домов. Это делало их хорошим средством доставки самовоспламеняющихся веществ на горючие кровли японских селений. Энрайт значительно усовершенствовал эту идею, сделав проект независимым от природных инстинктов летучих мышей.
Ему удалось заинтересовать в работе с летучими мышами Роберта Хантера, которого увлекли принципиальные трудности, связанные с необходимостью контролировать полет мышей и их ориентацию. После того как Хантер разрешил эти сложнейшие теоретические проблемы, Энрайту оставалось скопировать процесс, а потом программировать летучих мышей и направлять их в такие места, которые они сами вряд ли выбрали бы. Как и сонар дельфинов, радар летучих мышей, использующий высокочастотные звуковые волны, позволяет им обходиться без света, что делает их пригодными для ночных операций.
Для этих целей можно использовать и голубей, но им для ночных полетов необходима инфракрасная система наведения. Это создает дополнительные технические трудности и ведет к удорожанию проекта. То же самое относится и к летучим собакам — самым крупным из летучих мышей, которых в Южной Азии продают на рынке как редкий деликатес, — в полете они используют в основном зрительную ориентацию. Однако этот недостаток компенсируется их большими размерами. Имея размах крыльев больше полутора метров, они могут переносить значительные грузы. Тем более что усталость им не грозит, поскольку движения крыльев усилены электрическими импульсами и животные будут двигаться вперед до полного изнеможения. Как только носители
— У тебя достаточно этих мышек? Сможешь доставить их к сроку? — спросил Фабинг.
Энрайт заверил его, что благодаря эффективности проекта Дракула на военных базах Филиппин, Японии и Гуама скопилось вполне достаточное количество летучих собак с имплантированными системами наведения. Времени на то, чтобы доставить небольшой отряд этих мышей поближе к китайскому побережью, а оттуда отправить к месту назначения, вполне хватит. Их можно выпустить с маленького рыболовного судна, которое не возбудит никаких подозрений.
Генри Фабинг был доволен. Когда Энрайт вышел, он налил себе стакан бурбона. Фабинг чувствовал большое облегчение: он смог справиться с приказом из Вашингтона и найти подходящее решение. Интересно, сколько еще продержится проект Немезида на старых ресурсах, без постоянных творческих вложений Роберта Хантера?
Шаман еx machina*
— Мне нужна твоя помощь. Роберт Хантер меня совсем допек, — пожаловался Генри Фабинг, когда в ответ на срочный вызов шеф службы безопасности явился к нему в кабинет. — За последние несколько дней он позвонил раз пять: все пристает ко мне со своим хрустальным черепом.
— На что он рассчитывает? Он ведь не глуп и должен понимать, что это дохлый номер, — удивился Беринджер. Явная абсурдность поведения Роберта не укладывалась у него в голове.
— Я тоже думал, что он достаточно разумный человек, чтобы сообразить: шансов у него не больше, чем у снеговика в пекле, — сказал Фабинг. — Он превосходно знает систему, а потому не может не понимать, что затевать судебную тяжбу бессмысленно. А если учесть, что череп ввезен в страну незаконно, это могло бы доставить его подружке и ее папаше массу неприятностей.
— Тогда какого черта он не уймется? Совсем спятил? — спросил Беринджер, неодобрительно качая головой.
— Может, и спятил или близок к тому. До сих пор мы говорили о логических причинах, которые могли бы убедить Роберта, каким мы его знали раньше, что он проиграл. Но то, что на него нашло, совершенно его изменило. Это другой человек, и трудно предположить, что он будет вести себя разумно. Кое-что из того, что он мне сказал во время нашего головидеофонного разговора, убедило меня, что Роберт уже не рассеянный ученый, замкнувшийся в башне из слоновой кости, а воинствующий пацифист, ярый противник насилия и военных действий.
— Должна быть еще какая-то причина, заставляющая его вести себя так странно, — осмелился высказать свои психологические наблюдения Беринджер. — Должно быть, ему не дает покоя вина перед Эдом Паркером и особенно перед Лорой Паркер. Видели бы вы записи их разговоров! Он по уши втрескался в эту телку.
— Когда мы виделись с ним последний раз, он был явно на взводе. Угрожал раздуть публичный скандал вокруг Левиафана, если я не верну череп. Он способен выйти на средства массовой информации и натворить бед.