Зови Меня Златовласкои? – 2
Шрифт:
– Вот черт, Златовласка, именно в этот день у нас начинаются съемки клипа! – расстроено сказал Влад по телефону, когда я спросила, приедет ли он на мое семнадцатилетие.
– Но… Ведь у меня день рождения, – я понимала, что это детский аргумент, но ничего другого в голову не приходило.
– Да, Саш, я знаю… – Влад громко выпустил воздух из легких и пару секунд молчал. – Я подумаю, что можно сделать. Но скорее всего у меня не получится приехать день в день. Прости.
– Ладно, я поняла, – отозвалась я, стараясь скрыть разочарование,
– Обижаешься?
– Нет, все нормально, – я неискренне улыбнулась.
Всегда, когда Влад звонил мне, я пыталась говорить бодро и весело. И, похоже, он верил, что у меня все хорошо. Но вот друзья и родные, наблюдавшие за мной каждый день, знали, что я страдаю легкой формой депрессии.
Не то, чтобы я ревела днями напролет. Нет. Просто во мне появилась какая-то апатия: не хотелось наряжаться, гулять, веселиться. Будь моя воля, я бы вообще не выходила на улицу. И, если бы не лучшие друзья Ада и Антон, которые регулярно вытаскивали меня в свет, я бы точно приросла к кровати с банкой мороженого в руках.
Свою роль играло еще и то, что во время летних каникул дел было непривычно мало. Ни учебы, ни курсов по английскому, ни тренировок, ни выступлений. Моя танцевальная школа под названием "Экстра" тоже закрывалась на лето, поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как маяться от безделья.
Правда пару раз в неделю я подрабатывала промоутером в торговом центре недалеко от дома. Раздавала флаеры и скидочные купоны в магазин электроники.
Люди всегда старались обходить меня стороной, никому не нужна была лишняя макулатура. Но я свою работу выполняла качественно: догоняла, тыкала листовками в их грудь, громко озвучивала рекламный слоган и чуть ли не силой вручала им листовки. Редко кому удавалось уйти от меня без заветного буклета в руке.
Я делала это не потому, что хотела, и не потому, что моя работа хорошо оплачивалась. А по настоянию мамы, которая была убеждена, что труд сделал из обезьяны человека.
– Так, ладно, пошли одеваться, посуду потом помою, – скомандовала Ада после того, как мы закончили завтрак.
Август по обыкновению выдался жарким и безветренным. Погода шептала, а солнце, разлитое по раскаленным улицам, зазывало наружу.
Я облачилась в короткие джинсовые шорты, белую футболку и направилась к выходу. Ада возилась с застежкой на своих новых и, судя по внешнему виду, довольно неудобных босоножках.
– А это не кепка Булаткина? – спросила я, доставая из шкафа для верхней одежды зеленую бейсболку.
Увидев мою находку, Ада смачно выругалась, а потом заявила:
– Давай ее сюда. Наша задача, когда сегодня пойдем с Антоном в кино, незаметно подсунуть кепку ему в рюкзак, чтобы он думал, будто она всегда там лежала.
– Ты в своем уме? – усмехнулась я. – Наверняка он уже сто раз свой рюкзак перерыл, пока искал ее. Почему ты просто не скажешь, что она у тебя?
– Я с пеной у рта доказывала, что вернула ему кепку после пляжа. И еще добавила, что у него куриные мозги…
– Понятно. А признавать, что куриные мозги на самом деле у тебя, не хочется, да?
– Ну да, – поморщилась подруга. – Мужчинам нельзя показывать свою неправоту. Заклюют.
У Ады был непростой, а порой даже склочный характер. Она обожала спорить и вечно цитировала свою бабушку. Но за десять лет дружбы я привыкла к закидонам лучшей подруги и почти не обращала на них внимания.
К тому же я знала и о положительных чертах ее личности. Ада всегда поддерживала меня и понимала с полуслова. А еще она была умной, веселой и в глубине души (где-то очень глубоко) доброй.
Весной Ада стала встречаться с Максом Муслимовы, парнем из нашей школы, который в том году выпустился. Их отношения, на протяжение долгого времени напоминающие минное поле, наконец стабилизировались. И теперь между влюбленными царили мир и гармония. Относительные, конечно. Ведь и Макс, и Ада по натуре были лидерами, и каждый стремился главенствовать.
Порой эти двое бурно ссорились, и подруга в сердцах заявляла: "Больше никогда в жизни не буду разговаривать с этим альтернативно одаренным!" Но потом, конечно, таяла и вновь смотрела на парня глазами, полными нежности.
Мы ходили по торговому центру уже больше двух часов, и ничего подходящего Ада так и не нашла.
– Боже, какая безвкусица, – вздохнула она, разглядывая лиловую юбку с золотыми оборками, висевшую на манекене.
– А вот это ничего, – заметила я, приближаясь к легкому голубому платью из шифона.
– Да, но оно слишком… Милое для меня, – отозвалась Ада. – А вот к твоим морским глазкам очень даже подойдет. Примерь.
– Зачем оно мне?
– Как зачем? У тебя день рождения через неделю! Бегом в примерочную!
Я вздохнула и повиновалась.
Ада оказалась права: платье мне подошло. Оно действительно гармонично сочеталось с моими синими глазами и длинными пшеничными волосами. Образ получался романтичный и игривый.
Пока я с легкой улыбкой рассматривала себя в зеркале за шторкой примерочной, снаружи до меня донесся голос Антона Булаткина, с которым мы сегодня договорились пойти в кино.
– А к нам в класс переходит новая девчонка, – объявил он.
– Эх… И так одно бабье в коллективе, – вздохнула Ада. – Откуда информация?
– Лариса Сергеевна сказала, когда я цветы из дома в класс относил. А Кирилл Самохин даже видел ее, когда она с мамой документы в школу подавала. Говорит, красотка.
– У тебя и так две красотки есть, куда тебе третью? – я отодвинула шторку и шутливо потрепала друга по русым волосам в знак приветствия.
Я, Ада и Антон дружили с детства. Десять лет проучились в одном классе, и были, что называется, не разлей вода.
– Ну а что? Меня на всех хватит, – широко улыбнулся Булаткин, подталкивая меня в бок.