Зови меня Златовлаской
Шрифт:
Мы угорали просто до слез. Стас так смешно рассказывал, что мое воображение живо нарисовало эту комичную картину.
– Нет, прикиньте, отхлестала парня плеткой, а потом: "Тебе разве больно, огурчик?". Я просто выпал, - выдавил Стас.
– А чем все кончилось?
– поинтересовалась Алина Юкина, вытирая слезы от смеха.
– Да ничем. Никому из нас не обломилось в тот вечер. Отвязал я Владоса, и мы пулей от этих странных баб смылись.
– А фотки покажи, - попросил Олег Мещеряков.
– Нет, Олежка, это личное. Для семейного
Влад отпихнул друга, и они начали шутливо бороться.
Когда на стол поставили готовый шашлык, я почувствовала, что у меня совершенно нет аппетита.
Я допивала уже который по счету стакан виски с колой, и больше мне не хотелось. Кажется, я достигла апогея и мое возвышенное состояние шло на спад. Я поморщилась и сделала глубокий вдох. Внезапно все вокруг поплыло.
Влад, сидящий рядом, большим пальцем приподнял мой подбородок и, внимательно всматриваясь в меня, спросил:
– Ты как? Поплохело?
Я неопределенно мотнула головой. Мне становилось все хуже и хуже. Поначалу я улавливала суть происходящего, но потом реальность начала куда-то проваливаться. Дальше были лишь отдельные вспышки сознания.
Влад зовет меня Златовлаской. Туалет. Сижу на корточках. Меня рвет. Влад собирает мои волосы на затылке. Слышу свое имя. Лицо Ады. Пытаюсь встать. Ноги заплетаются. Влад подхватывает меня и закидывает на плечо. Крыльцо. Снег. Такси. Яркий свет. Влад трясет мою сумочку, повторяя слово "ключи". Кровать. А дальше пустота.
Раньше думала, что много знаю о физической боли: я пережила операцию по исправлению носовой перегородки, падала с велосипеда, разбивала колени в кровь.
Но сегодняшнее утро доказало обратное. Так моя голова не раскалывалась никогда. Мне казалось, что я в шаге от того, чтобы сдохнуть. Любое движение, любой звук и даже любая мысль разрывали голову на части. Во рту было сухо, язык казался распухшим и шершавым.
Тошнотворное чувство не отпускало. Я ощущала себя, как полумертвая рыба, выброшенная на берег и больше всего на свете жаждущая воды. А вода была так близко, и в то же время так далеко. За ней нужно было пойти на кухню. А чтобы пойти на кухню, надо было встать. А встать означало подвергнуться ужасным пыткам. Я так и лежала, изнемогая от боли и жажды, уговаривая себя совершить подвиг и все-таки прорваться на кухню.
Я с ужасом подумала про маму и попыталась вспомнить, видела ли они меня вечером. Если да, то скандала мне не избежать. Тут я поняла, что спала в одежде. Значит, высока вероятность, что мама меня не запалила, иначе бы не разрешила лечь в чистую постель не раздевшись.
Жгучее желание сделать глоток воды пересилило боль. Я неуклюже поднялась и подошла к зеркалу: макияж в стиле "панда", помятое лицо, спутанные волосы. Выглядела я так, будто пила не один вечер, а три дня, причем не просыхая.
Я понимала, что выходить из комнаты в таком виде очень рискованно,
– Ох, что ж ты с утра пораньше пугаешь, - вздрогнула она, увидев меня.
– Самое время для бьюти-процедур, - невозмутимо ответила я.
– Ты вчера так шумела, Саш, - недовольно заметила мама.
– Я же просила не греметь так дверью.
– Прости, я и не поняла, что шумела.
Судя по ее поведению, она не ведала, что ее дочь вчера бесстыдно напилась.
– Как погуляли?
– поинтересовалась мама, наливая мне чай.
Я рассказала маме о вечере, упуская некоторые подробности в виде алкоголя и беспамятства.
Чай я выпила с удовольствием. А вот справиться с завтраком было проблемно. При виде яичницы, которую я обычно уминала в два счета, к горлу опять подступила тошнота. Меня спас звонок телефона, который лежал в моей комнате. Схватив тарелку с едой, как можно беспечней бросила:
– Я у себя доем. Это, наверное, Ада, мне надо ответить.
– Только не ешь в постели!
– предостерегла мама.
Звонила мне и правда Ада. Долго жить будет.
– Ах ты малолетняя пьянчужка, - сурово проговорила подруга.
– Как говорила моя бабушка, во всем нужна золотая середина! Лучше пить в меру, чем не пить вообще, а потом такое!
– Я ничего не помню, - жалобно сказала я.
– А я тебе расскажу!
– по-прежнему взвинченно ответила Ада.
– Ада, поверь, похмелье учит лучше, чем любые нравоучения. Сегодня утром, когда я думала, что помру, я отчетливо осознала свою ошибку,- устала проговорила я, ложась на кровать.
Ада хмыкнула, но продолжала уже более миролюбиво:
– Короче, я застала тот момент, когда из тебя хлыстало фонтаном, а Ревков держал твои волосы.
Я застонала. Какой позор! Блевать перед парнем было худшим в списке моих падений.
– И что дальше?
– После того как ты наобнималась с унитазом, Влад хотел уложить тебя спать. Но я сказала, что тебя не отпускали с ночевой и нужно везти тебя домой. Сначала я думала отправить с тобой Булаткина, но он весь вечер лобызался с Камышиной. Поэтому я решила ехать с тобой, но Влад сказал, что в твоем состоянии сопровождать тебя должен парень, потому что ты еле ноги передвигала. В итоге он решил отвезти тебя сам. Когда он попытался довести тебя до машины, ты вся шаталась, и он закинул тебя на плечо как мешок с картошкой.