Зови меня Зверь
Шрифт:
Левая рука всё–таки подвела. На одной правой долго не провесишь, но расстояние от подошвы до седла не больше метра. Конь прогнул спину, приседая от удара, но Картер успел опереться на луку и соскользнуть по бокам. Ездить верхом, стоя на седле, ему раньше не приходилось, но спрыгивать его всё–таки учили, и при том правильно, а не так, как любят выпятиться деревенские недотёпы.
Теперь незаметно обогнуть амбар и прокрасться к опушке…
Картер осторожно высунулся на полкорпуса из–за угла и нос к носу столкнулся с селянином.
– Удерёт!!!
Уже не рассуждая, парень с места
Лука ни у кого не нашлось, и в лес он врезался на полном скаку.
Почти весь день ушёл на то, чтобы выбраться из болота и найти дорогу к следующему селению. Но там его поджидала новость: шустрые селяне успели отправить гонцов далеко вперёд, и теперь на каждом повороте стояли охочие до справедливости и лёгких денег молодцы, которые останавливали каждого проезжего или прохожего и сверяли его со словесным портретом татя. К сожалению, рыжих и зеленоглазых на чёрном коне попадалось немного, а потому, ещё раз выматерив селянку с её козой, король напялил доспехи, перевесил сумку на плечо, как у гонца, и под палящим солнцем рванул через заслоны…
– …А тут ты со своим «у меня там курочки, козы… отпустите, благородный сэр…»!
Аврора с трудом перевела дыхание, борясь с новым приступом хохота:
– Ну, я же не знала, что у тебя такие… неприятные ассоциации с селянками!
Картер сощурился на солнце и с удовольствием потянулся. Аврора отдышалась, но настроение никуда не делось, и она ехидно продолжила:
– Ну ладно сразу, а потом–то зачем меня было держать? Когда уже поправляться начал?
Парень посмотрел на неё с хитрющей ухмылкой и ответил:
– Потому что сначала я был зол и хотел сорвать на ком–нибудь настроение. Признаю, некрасиво. На выходе из ущелья я просто прочитал бы тебе лекцию, как нехорошо обманывать взрослых вооружённых дядечек и отпустил. Но потом мне было действительно плохо и я понял, что без помощи не справлюсь. И самое главное… я встретился на перевале с замужней селянкой, а очнулся рядом с незнакомкой в кожаных штанах. Не хочется быть грубым, но ты себя когда–нибудь сзади видела?
Аврора чуть с лошади не свалилась от такого заявления. Она там беспокоилась, суетилась, заботилась, а он, значит, любовался! Эстет!
– Что ж ты не предупредил, я бы переоделась!
– Ага, вот ещё! Переоделась бы она! В ту необъятную юбку. А тут такое удовольствие рядом ходит!
– Слов нет, – припечатала Аврора. – Чтоб я ещё раз к кому–то с вопросами пристала… И вот как я теперь верхом ездить буду?
– Главное, впереди меня, – Картер уже хохотал в голос, ни капли не раскаиваясь и с удовольствием глядя на смущённую девушку.
Аврора надулась, не зная, как реагировать на такую непосредственность, но карелианец не собирался дразнить её весь день, отсмеялся и вполне серьёзно спросил:
– А почему король не отправляет с тобой охрану?
– А зачем? Кто ж знает, принцесса едет или купеческая дочка с братьями? Мало что ли народу в гуляльнях ошивается.
– Мало – не мало, а не каждый отец ненаглядную дочь с тремя мужчинами в поле ночевать отпустит. Не боится или доверяет?
Аврора вздрогнула и затравленно вцепилась в узду – всё–таки слышал?!
– Нет, просто доходчиво объясняет. Аратур хороший человек, добрый, заботливый, и кричит чаще всего только для виду. Он справедливый король, в меру жёсткий и умеет заставить слушаться.
– Ага, особенно тебя.
– Я в последнее время зарываюсь, – девушка виновато вздохнула и опустила голову.
А ведь если подумать, Аратур и правда на редкость терпеливо относится к ней. Быть принцессой юга не так уж радостно: постоянный контроль, этикет и шага не даёт ступить по своему усмотрению, общение исключительно под присмотром наставницы и только с женщинами. Некоторым воспитанницам даже с братьями видеться не разрешают – так и живут до свадьбы в мечтах о несуществующем идеале. И свадьбы у принцесс тоже не подарок: зачастую они становятся первым балом для девушек, и жениха девицы видят впервые именно там. Конечно, не все отцы такие консерваторы, и закона Древних на этот счёт не существует, но никто не может помешать Аратуру выдать дочь за любого претендента. А ведь он этого до сих пор не сделал. И с ребятами он очень терпелив – тот же сэр Брэдн, отец Олели, никогда не разрешил бы своей дочери носится по всему городу в компании генералов. И это чуть ли не самый вменяемый король юга! Он и на балы с Олели ездит, и на переговоры с собой берёт, и даже в штанах ходить разрешает.
И почему правильные мысли приходят в голову всегда невовремя? Нет бы вместо того, чтобы скандалить вчера с Аратуром и срываться на Мальгрима, внимательно их выслушать, поблагодарить за участие и заботу, извиниться…
А за что извиняться? За то, что не бросает друзей и не задирает нос перед ними? «Ах, я теперь принцесса, а вы мне вовсе не чета». Не надейтесь, не будет такого.
Картер в диалог с совестью не вмешивался. Просто ехал рядом, невозмутимый, расслабленный, но Аврора уже успела прикинуть цену этому спокойствию. Именно слова Аратура заставили её всерьёз посмотреть на него. Всего на пару лет старше Кована, но что–то совсем иное читается в лице, в глазах, даже в повадках. Как будто перелинявший зверь раньше сверстников поменял клочковатый подшёрсток на шикарный мех. Ден и Атон не смотрятся на его фоне мальчишками, но и взрослыми их назвать нельзя. Девушке вспомнился Серый Перевал. Там её защищал мужчина. Очень молодой, очень упрямый, очень дерзкий, но всё–таки мужчина. То ли этот мир виноват, что в нём взрослеют скорее, то ли сам Картер раньше стал понимать в нём чуточку больше, но что–то всё–таки делало его таким, какой он есть. Что–то, заставляющее уважать. И, наверное, доверять.
– На севере всё не так, как думают, да? – Картер тоже скинул плащ и куртку. – Меня учили, что северяне не строят городов, не знают ремёсел и не ведают грамоты.
Аврора пренебрежительно фыркнула:
– А у нас один знаменитый и уважаемый путешественник рассказывал, что на востоке живут двухголовые люди.
– И как же там у вас на самом деле?
– Как везде.
Чем выше поднималось солнце, тем жарче припекало, накаляя дорогу и путников. Вскоре вслед за куртками в поклажу отправились тёплые рубашки и кожаные штаны. Аврора, переодевшись за раскидистым кустом, распотрошила сумку с едой и выдала попутчикам бутерброды с уже тёплой ветчиной – до привала они точно не сохранились бы. Атон дотошно осмотрел свой со всех сторон, понюхал и полез сличать запах с образцом в руках у Авроры. В результате экспертизы опытные образцы были признаны подозрительными и, к негодованию девушки, отданы на переработку, то есть съедены Атоном. С Деном и Картером повторить этот приём не удалось – Ден и сам справился, а Картер предложил отобрать еду силой, но Атон решил, что лучше немного поголодает.
После полудня Аврора начала жалеть, что нельзя избавиться и от второй рубахи тоже – она прилипла к спине, а под косой промокла насквозь. Парни, не обременённые приличиями, давно скинули с себя половину одежды и пылились полуголыми. Со штанами дело обстояло ещё хуже, но тут уж приходилось терпеть всем, что хоть немного, но радовало девушку.
Когда справа на фоне леса мелькнула блестящая гладь воды, ребята, не сговариваясь, свернули на тропу. Вода оказалась рекой и довольно широкой, по берегам её росли густые заросли с гибкими длинными побегами, макающими листья в прозрачные перекаты. Тропой, судя по глубоким колеям, пользовались водовозы, но чуть выше по берегу нашёлся очень подходящий для купания спуск. Наплававшись и выстирав одежду, друзья развалились на траве с единственным желанием – пересидеть поездку тут и вернуться обратно с честными глазами. Атон и Дункан вяло препирались, скорее по привычке, Авроре же и думать не хотелось, не то что разговаривать. Разомлев на солнышке, она щурилась и слушала, как в кустах на том берегу надрывается шай – речная птица с громким противным голосом. Впрочем, настроение не могла бы испортить даже стая таких же горластых певунов.