Зовите меня просто - Морти!
Шрифт:
— Это был… — Шарха надулась и обиженно засопела, — это был Каршен, мой… кузен…
— Судя по твоей кислой мордашке, к этому парню у тебя были не только родственные чувства, не так ли?
— А вот это вообще не твоё дело! — Шарха покраснела и раздражённо хлестнула по скале хвостом.
— Вынужден не согласиться, — театрально вздохнул я, — это и моё дело, так как я вместе с тобой провалился в эти не слишком гостеприимные места. Так что колись: у вас были романтические отношения, да? Ну-ка, расскажи всё дяде Мортимеру, он плохого не посоветует!
— Ты? — она насмешливо посмотрела на меня, но в глазах блеснули слёзы. — С чего это такое самомнение?
— Я, между прочим, в академии три года штатным психологом отработал, — гордо сообщил я, — знаешь, как тяжело было? Ужас просто! Ну, давай, рассказывай…
— И не подумаю, — задрала нос принцесска, но потом невесело улыбнулась и уточнила, — тем более что и рассказывать-то особо нечего… Давай лучше подумаем, как будем выбираться…Кстати, у тебя в карманах никакой конфетки не завалялось?
— Неа, — я на всякий случай похлопал по карманам, — ничего, придумаем что-нибудь, в конце-концов рыбы наловим.
— Руками? — к принцессе потихоньку стала возвращаться её язвительности и стервозность, но я даже обрадовался: мне она сейчас нужна решительная, а не страдающая.
— Удочку сделаю, — отмахнулся я, — и вообще, не нуди. Лучше давай лодку искать.
— А с чего ты взял, что она тут есть?
— С того, что если есть выход к проливу, значит, кто-то им пользуется, — объяснил я, — и ты же не думаешь, что они приходят сюда полюбоваться закатом? У них другие дела есть…
— Какие? — принцесска смотрела на меня круглыми глазами.
— Контрабанда, естественно, — я с трудом удержался от того, чтобы не постучать её по лбу, — а ты что думала, что из этой вашей Ибернии все товары через таможню проходят? И, раз есть контрабандисты, значит, есть и лодка, как минимум одна. Осталось её найти. Вряд ли они запрятали её далеко, так что давай: ты вправо, я влево. Осматривай берег и все места, куда можно спрятать лодку. Надо убираться отсюда…
— Почему? Не то чтобы мне тут очень нравилось, но нервничать-то зачем?
— А ты думаешь, что твой кузен тебя сюда зашвырнул и думать забыл? Нет, моя дорогая, я склонен предположить, что уже очень скоро сюда явятся те, кто должен по замыслу твоего родственничка тебя спрятать и где-то держать столько, сколько понадобится. Хочешь к контрабандистам в гости? Нет? Тогда шевели ногами… и мозгами тоже.
Во время моего монолога Шарха несколько раз порывалась что-то сказать, но останавливалась, видимо, понимая, что я прав. Поэтому, махнув рукой, направилась вдоль огромной скалы вправо, честно заглядывая за все уступы и во все промоины.
Но транспорт нашёл, естественно, я: просто потому что лучше понимал, что и где нужно искать. Небольшая, но крепкая лодка прекрасно подходила для того, чтобы переправиться на другой берег, и я без особых усилий подтащил её к воде.
Вообще я всякие водоёмы очень люблю: моря там, океаны, речки — потому что на их берегах можно прекрасно позагорать, побездельничать, полюбоваться на красивых девушек. Но это на нормальном водоёме, например, как на Золотых пляжах в Бертрине, куда мы ездили вместе с Теодором и Хасидом. Славное было время… лежишь себе, друзья рядом, красивые девушки в мяч играют, проблемы в прошлом, а впереди — только бесконечное безоблачное будущее.
Но вот этот пролив — достаточно широкий, кстати — совершенно не походил на приветливое и ласковое бертринское море. Вместо голубой искрящейся глади — серая, словно стальная, поверхность, по которой пробегает постоянная дрожь. Вроде и волн нет, но и спокойным это море назовёт разве что слепой или глупый. Я себя ни к тем, ни к другим не относил, поэтому на воду смотрел с большим подозрением.
— Слушай, — повернулся я к принцесске, проводив взглядом появившийся и исчезнувший длинный пенный гребень, — а тут живность какая-нибудь водится?
— Ну как сказать, — Шарха пожала плечами, — если всяких морских чудищ можно назвать живностью, то да — их тут много. Пожалуй, даже очень много… Как-то выловили одно, хотели императору в подарок привезти, да вот только оно сеть порвало, всех охотников сожрало и уползло себе обратно на глубину.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — я удивлённо вытаращился на принцессу, и только потом осознал чрезвычайно неприятную истину. — То есть переправиться через пролив проблематично, я верно понимаю?
— Говорят, они поднимаются из глубины только ночью, — сказала Шарха и подошла к самой воде, — а днём плавать относительно безопасно.
— Кто говорит? — уточнил я, глядя на свинцовую воду с ещё большим подозрением, чем до того.
— Много кто, ну вот рыбаки, купцы, — уверенности в голосе Шархи было меньше, чем мне хотелось бы, — мне, к примеру, рассказывал сказитель один, когда в замке жил. Он с этими рыбаками сто раз через пролив плавал.
— Это он так говорил?
— Да, а что? Он рассказывал, как они плавали в Ибернию, там торговали, а на обратном пути ловили очень вкусную и редкую рыбу. Он даже привёз одну такую, засушенную, — тут принцесса округлила глаза, — может, она, конечно, и вкусная, но страшная — жуть!
— Да? — страшная рыба меня заинтересовала, но узнать интригующие подробности я не успел: справа по берегу послышался шум. Было совершенно очевидно, что там движется группа людей, причём ни от кого не скрывающихся, следовательно, уверенных в собственной безопасности и безнаказанности. — А вот и торжественная встреча…
— Я принцесса! — высокомерно задрала нос Шарха. — Они не посмеют причинить мне вред…
— Очень даже посмеют, уж можешь мне поверить, — поспешил разочаровать её я, изо всех сил сталкивая в воду достаточно тяжёлую лодку, — лучше вёсла возьми, я не успею. Если я не прав, ты потом выскажешь мне всё, что по этому поводу думаешь, и я даже оправдываться не буду, обещаю.