Зуб мудрости
Шрифт:
Так кричал дачный народ и этим спас дедушку Сему от гене— ральской палки. Но не от последствий. Дедушка мой не спал несколько ночей. Из всего генеральского крика он запомнил одно:
— А на какие это денежки вы дачку себе такую отгрохали? Очень интересно знать. Вот пригласим сюда прокурора, пусть полюбопытствует.
Этого дедушка боялся больше всего. Всю жизнь ловчил, изворачивался, воровал, давал взятки — и с рук сходило. А тут паршивая собачонка подвела его прямо под монастырь. Если потрясут деда, не миновать ему на сей раз тюрьмы. Генерал не
Но дедушка Сема тоже не промах. Он в войну, когда попал в плен к фашистам, даже гестапо провел за нос и убедил их, что он не еврей, а китаец. Потому и жив остался. Дедушка пригласил ветеринара, хорошо уплатил ему, привел его к генералу. Ветеринар на все лады нахваливал далматского дога и даже сказал, что такой красавицы в своей практике не встречал. Какое сердце выдержит? Генеральское ведь тоже — не камень. Оттаял генерал. Смягчился.
Сучке сделали аборт. В клинике. И ветеринар поклялся, что, так как успели вмешаться на ранней стадии, абсолютно никаких дурных последствий не предвидится. Порода сохранена.
Генеральская пара рыдала от счастья. Дедушка Сема устроил по случаю примирения вечеринку. С генералом. С его женой. И с их друзьями. Влетело это деду в копеечку.
Генерал упился, стал хвалиться боевыми подвигами, выкрикивал военные команды и, под конец, как маленький ребенок, намочил в штаны. При всем честном народе.
Дедушка Сема очень по этому поводу злорадствовал. Он, как он выражался, взял реванш.
А ветеринару пришлось уплатить кругленькую сумму. За которую можно было купить целую свору далматских псов.
Я сижу в московской квартире дедушки Семы и слушаю, как бабушка Сима возбужденно рассказывает о проделках Бобика на даче заглянувшим к ним соседям.
Дедушка с бабушкой и их гости пьют чай, а я сижу на диване и рисую. Бобик свернулся калачиком рядом со мной и дремлет, изредка подрагивая ушами. Мне даже кажется, что он слушает бабушкин рассказ о себе и вполне одобряет ее интерпретацию событий. А когда бабушка, по всей видимости, завирается, песик открывает один глаз, презрительно взглядывает на нее и издает недовольное рычание.
Честное ленинское! Мне это не показалось. Он, бесенок, все понимает. И все, что произошло дальше, только подтверждает мою догадку.
Умненький, гениальный проказник Бобик!
Бабушка Сима рассказывала горячо. С темпераментом. Не зря у нее черные усики на верхней губе. А у дедушки Семы лицо голое, как у китайца. И только на большой бородавке на щеке растут три длинных седых волоса. Как у кота.
Гости ахали, ужасались. А дедушка Сема сидел, как именинник. Он, не скрывая, гордился любовными похождениями своей собаки и сиял, как начищенный самовар.
Бабушку Симу это задело, и она подпустила ему шпильку:
— Яблоко от яблони далеко не падает. Собаки с годами становятся похожими на своих хозяев.
— Лицом она уже приблизилась к тебе, — съязвил дед.
— А поведением и нравственностью, — парировала бабушка Сима, — ей тебя никогда не превзойти, кобель несчастный!
Гости стали закатывать глаза, кивая на меня. Мол, придержите языки при ребенке.
— А, — пожала плечами бабушка. — Что она понимает?
— Больше тебя, — хотелось мне ей ответить, но я, конечно, промолчала. Иначе меня бы выставили из комнаты. И тогда бы я лишилась большого удовольствия, какое не каждый день выпадает на мою долю.
Гости слушали рассказ о проделках Бобика, разинув пасти и сверкая металлическими вставными зубами.
— Ай-яй-яй, — выражали они свое изумление. — Даже трудно поверить. Такой маленький, такой ничем не выдающийся… А такой кавалер… Невозможно поверить.
— Не верите? — возмутилась бабушка. — Мне? Значит, я вру?
Возмутилась не только бабушка, но и Бобик. Его мужская гордость была смертельно задета. Он решил вступиться за свою честь и честь нашей семьи.
Бобик отколол такой номер, какой даже от него ожидать было трудно.
Одним прыжком он махнул с дивана на бабушкино кресло. На спинку кресла. Уперся задними лапами, а передние положил бабушке на голову и задергал задом, потряхивая хвостиком и вывалив из открытой пасти розовый язык. Такая же розовая штучка, как губная помада, высунулась у него между ног, и он стал эту штучку заталкивать бабушке в ухо. Демонстрируя гостям, как он это проделал с далматской сучкой, и что бабушка Сима ни слова не приврала, рассказав правду. И только правду.
Дедушка Сема стал красным, как рак, и зашелся таким кашлем, что я думала, он захлебнется и отдаст Богу душу. А бабушке Симе понадобились валериановые капли. Но их, как на грех, дома не оказалось. Как говорил потом дедушка Сема, все же оставшийся в живых:
— Сапожник ходит без сапог, а у врача с таким стажем нет дома запаса валериановых капель.
А про Бобика он говорил всем встречным и поперечным:
— Если бы мне за него предложили десять тысяч рублей, я бы не уступил его никому. Такая собака бывает раз в столетие.
Чтобы дед не был голословным, чтоб его высокая оценка Бобиковых качеств не выглядела обычным хвастовством, наш кобель отколол очередной номер, раз и навсегда укрепив за собой репутацию самого выдающегося за столетие пса.
Я это все видела. И ни одной капельки не привираю. Могу поклясться, если не верите. Честное ленинское!
У дедушки Семы пропал золотой мост. Зубной протез, сделанный из чистого золота. Самой высокой пробы, как клялся дедушка. Пять золотых зубов, соединенных вместе. Это и есть мост. Включая зуб мудрости. Самый большой. На него ушло больше всего золота.
Мост надевался на уцелевшие передние зубы, и, когда дедушка улыбался, у него приподнималась немножко губа и сбоку начиналось свечение, как иллюминация. Золото сверкало во рту. Дедушке это нравилось, потому что прибавляло ему веса в обществе. А собеседники проникались уважением и завистью к человеку, у которого даже во рту золото. Не только на пальце в виде перстня и на запястье в виде браслета для часов.