Зуб мудрости
Шрифт:
Сколько душ ты погубил?
«Душегуб»-Степан даже ухом не повел. Сделал очередной ход и продолжил песню, не видя в ней никакого подвоха:
Я — двенадцать православных, Двести двадцать пять жидов.
Все чуть не лопнули, стараясь сдержать хохот. А бабушка Соня, его жена, обиделась на всех. И чуть не заплакала.
Вот так отличился воровской песней перед дружным коллективом еврейской родни член нашей семьи дедушка Степан, по кличке «Душегуб», майор КГБ в отставке. Вроде дал отчет в содеянных им преступлениях.
Вот как поют нынче на Руси! Заслушаешься!
В нашей семье все имеют клички. Почти все. Меня, например,
Дедушку Степана за глаза называют «Душегубом». Это понятно. Он служил в КГБ. А дедушку Сему «Мао», за то, что он похож на китайца. Кличка дедушки Левы — «Крот». Ребенок догадается почему. Он рыл под землей туннели для московского метро. Его профессия такая — рыть туннели. Его жена, бабушка Люба, называет это по-другому — рыть носом землю.
Я жалею дедушку Леву. Он такой тихий, такой честный, что даже противно становится — так говорит его жена. Подумать только: выстроил под землей целые дворцы из мрамора, а сам, как подкидыш, живет с бабушкой Любой в одной комнатке в старом-старом доме, который вот-вот рухнет, да все никак не упадет. Тогда бы их переселили куда-нибудь, где поприличней.
— Слепой, как крот, — кричит бабушка Люба. — Он не видит, что творится кругом.
— И не хочу видеть, — тихо отвечает Крот и даже глазки закрывает.
Кличка имеется даже у нашего прадедушки Лапидуса, который был лично знаком с Лениным, и когда был голод во время гражданской войны, вез в Москву эшелон с хлебом и не позволил себе лишней крошки откусить и поэтому чуть не умер от истощения.
У него самая странная кличка. «Кочующий миномет». Знаете, что такое кочующий миномет? Мне дедушка Лева объяснил, он на войне был артиллерийским офицером. И остался без левой руки.
Кочующим минометом называется такой миномет, который не стоит на одном месте, а сделав выстрел-другой, быстренько меняет позицию. Чтоб противник не запомнил, с какого места он стрелял. А то откроет ответный огонь и уничтожит его. Поэтому миномет передвигается с места на место. Кочует. Вот почему назвали его кочующим минометом.
Но почему прадедушке Лапидусу приклеили такую кличку? Когда он воевал на гражданской войне, минометов еще не изобрели. Их придумали к следующей войне, на которой дедушка Лева потерял левую руку.
Потому что прадедушка Лапидус, самый заслуженный человек в нашей семье, не имеет своего угла. Когда-то у него была комната. Но у кого-то из его старых друзей поженились дети, и им негде было жить. Прадедушка уступил им свою комнату. А потом его даже в гости ни разу не пригласили.
Сам бедненький старичок Лапидус переехал за город. На дачу дедушки Семы. Сема на его имя записал дачу. Потому что деньги Семы не совсем честные и его, того и гляди, посадят в тюрьму. И тогда все отберут. И дачу тоже. А на этой даче вся наша семья торчит. Вот почему переписали ее на имя старого большевика, друга Ленина. У такого не конфискуют.
Зимой, когда никто на дачу не приезжает, старенький прадед Лапидус кукует там один-одинешенек. Вроде сторожа. А когда выбирается в Москву, то ночует у родственников по очереди. На раскладушке. У самого входа. И не жалуется. Ему хорошо. Рад каждому лишнему дню, что прожил на свете. Ему, бедненькому, почти девяносто лет. С ума сойти! Как не надоест?
«Кочующий миномет» в нашей семье используют еще и в тех случаях, когда обычными средствами
Так было, когда вся наша семейка дружно устраивала меня в английскую школу. Таких школ в Москве немного. Это — самые лучшие школы. Там все предметы дети проходят на английском языке, русский изучают почти как иностранный язык. Вот почему мне было так легко с первого же дня в Нью-Йорке. Английский я знала не хуже, чем русский. Эти школы в Москве вроде частных школ в Америке. Там нет негров и пуэрториканцев. Там дети из хороших семей. Состоятельных. А в Москве туда не берут евреев. И надо, чтоб у тебя папаша занимал видное положение, имел большие заслуги. Вот почему я оказалась одна еврейка во всем классе.
Сначала меня туда не приняли. Ничего не помогало! Ни стоны, ни вопли моих предков. Не помогло даже то, что у меня мама — учительница, и в этой школе работала ее подруга. Вот она-то ей и объяснила почему. Пятый параграф. Национальность. Только большие связи могут помочь.
Тогда призвали дряхлого друга Ленина — прадедушку Лапидуса. Он сначала упирался. Говорил, что стыдно использовать его прошлые заслуги для достижения личных целей. Но на него дружно насела вся родня, и «Кочующий миномет» вышел на боевую позицию. Пришел в школу сам и выступил на школьном вечере с воспоминаниями о Ленине. Там зарыдали. Подумать только! Этот хилый старичок знал лично Ленина и вез в голодную Москву эшелон с хлебом, а сам крошки в рот не положил. Дети! Вот с кого надо брать пример!
После такой огневой подготовки, как назвал это дедушка Лева, меня приняли в эту школу без всяких разговоров. А потом мне пришлось расхлебывать. Чуть что не так, меня сразу упрекали:
— Подводишь своего прадеда!
Или:
— Ты недостойна своего героического прадедушки!
Я уж и не рада была, что меня туда зачислили!
Подумаешь! Велика честь быть знаменитой правнучкой! Особенно, если учесть, что твой прадед — еврей. Кроме неприятностей, ничего хорошего я не получила.
Но самого прадедушку я люблю. И горжусь. В душе. Не потому, что он «Кочующий миномет». А потому, что вез целый эшелон с хлебом, а сам оставался голодным. Я как представлю это, мне становится жалко его до слез. И хочется зареветь. Потому что навряд ли у кого-нибудь был такой предок. А у меня он до сих пор есть.
Мир лицемерен и глуп. Что — там, что — здесь. Возьмем, к примеру, телевидение. Помню, в Москве, незадолго до нашего отъезда, у нас были гости, и мы вместе смотрели по телевизору последние известия. И смеялись от души, словно нам показывали комедию. А на экране ничего, казалось бы, смешного не было. Показывали митинг рабочих какого-то московского завода. Плохо одетая серая толпа. Угрюмые лица. На трибуне — оратор читает по бумажке. Все единогласно поднимают руки. Ни одной улыбки.
Наши гости катались со смеху. С их слов я поняла причину смеха. Оказывается, московские рабочие выступили в поддержку бастующих американских рабочих, которые требуют повышения заработной платы. Американцы и так уже получают в пять раз больше, чем советские рабочие. Но им этого мало. Они хотят получать в шесть раз больше. И бросили работу, объявили забастовку. А в Москве, где объявлять забастовку — уголовное преступление, требовать повышения зарплаты — преступление, выступают с речами в поддержку «несчастных» американских рабочих.