Зубы Дракона
Шрифт:
Вот так! Эти бедняги передвигались отдельно, и все дни и ночи были в ужасе за себя и горевали, что может случиться с отцом семьи! Ганси сломался и плакал, как ребенок, и Бьюти делала то же самое. Бесс сидела, заламывая руки. Остальные молчали.
Кто-то должен был взять командование на себя в этой ситуации, и Ланни подумал, что это надо сделать ему. «По крайней мере, мы знаем худшее», — сказал он, — «и мы должны начать действовать. Как только прибудет автомобиль, Ирма и я едем в Берлин, не останавливаясь ни на минуту».
«Не думаешь, что вам нужно лететь?» — вступила в разговор Бесс.
— Разница только в несколько часов, но нам там понадобится
— Но подумай, что они могут сделать с ним, Ланни!
— Я много думал об этом, и я сомневаюсь, что они нанесут ему серьезный вред. Там замешаны деньги, и дело заключается в торге.
— Он еврей, Ланни.
— Я знаю, но у него есть много друзей у себя дома и за рубежом, и нацисты знают об этом, и я считаю, что им не нужны скандалы. Что до нас с Ирмой, мы выступим в качестве посредников, как друзья для обеих сторон. Мы встретим нужных людей и выясним, сколько это будет стоить.
«Ты приедешь без сил», — возразила Бьюти, борясь со слезами. Она хотела, чтобы он взял шофера.
«Нет», — сказал Ланни. — «Мы по очереди будем спать на заднем сиденье, и когда мы приедем, нам нужна будет только ванна, бритье для меня и небольшой макияж для Ирмы. Если мы сами будем за рулём, мы сможем говорить свободно, не опасаясь шпионов, и я не буду доверять ни одному из слуг, будь он немцем или французом. Это касается всех, пока мы находимся в Нацилэнде».
Раздался телефонный звонок для Ланни: звонил Джерри Пендлтон из Парижа, он сообщил, что пришло письмо из Германии. Без имени отправителя, но Джерри догадался, что оно может иметь некоторое отношение к ситуации. Ланни попросил открыть его и прочитать. Это оказалась письмо без подписи от Фредди, который добрался до Берлина. Он писал на английском языке, рассказывая те же новости, но добавил, что он и его жена скрываются и не могут дать свой адрес, и так как не были уверены, что смогут долго там оставаться. Если Ланни приедет в Адлон, они узнают об этом и договорятся о встрече с ним.
Ланни сказал Джерри: «Моя семья немедленно выезжает в Париж. Делай всё, что сможешь, чтобы помочь им, я скажу им, доверять тебе полностью. А тебе скажу, не доверять никому, кроме них».
— Понял.
— Ты по-прежнему Controleur-General, и твоя зарплата идет. Независимо какие расходы ты понесешь, они будут возмещены. Шофер выехал?
— Он выехал в четыре утра. Он думает, что будет на месте в десять.
— Ладно, спасибо.
Ланни сообщили все это семье, и его мать сказала: «Ты должен немного поспать, прежде чем сесть за руль».
«У меня в голове слишком много мыслей», — ответил он. — «Ирма, ты идешь спать, и поведешь на первом участке пути».
Ирма нравился этот новый муж, который, казалось, точно знает, что делать, и говорил таким решительным тоном. Он был похож на её отца когда-то. Кстати, она очень устала и была рада удалиться от демонстративной еврейской скорби. Ланни сказал: «Спи», и она была здоровым молодым животным, которому сон пришел легко. Она была наполовину загипнотизирована, смотря на Парсифаля Дингла, который сидел в течение длительного времени в кресле с закрытыми глазами. Если хорошо не знать его, то можно подумать, что он спал, но он медитировал. Просил ли он Бога спасти Йохан-неса Робина? Просил ли он Бога смягчить сердца нацистов? Бог мог, без сомнения, сделать это. Но было трудно разгадать, почему Бог создал нацистов в начале? Если утверждать,
Больше не было никаких причин оставаться в Кале, и Физерс пошла покупать билеты в Париж и договариваться о перевозке горы багажа. Между тем, Ганси, Бесс и Ланни обсудили, как лучше сделать известным внешнему миру несчастье, происшедшее с папой. Это было важным средством помощи, возможно, наиболее важным из всех. Первым побуждением Ланни было обратиться в редакцию газеты Le Populaire. Но он сдержался, понимая, что если он собирается превратиться в сочувствующего нацистам, то ему не следовало снабжать взрывоопасными новостями социалистическую газету. Кроме того, что это не была социалистическая или коммунистическая новость. Она касалась ведущего финансиста и принадлежала буржуазной прессе. Она должна прийти от сына жертвы, выдающегося человека в своей области. Ганси и его жена должны пойти в отель Крийон, вызвать французских и иностранных газетчиков и рассказать им о случившемся, обращаясь за мировой поддержкой. Ланни встречался с несколькими американскими корреспондентами в Париже, и сейчас дал их имена Ганси.
«Нацисты свободно лгут», — сказал начинающий интриган, — «и они заставляют вас делать то же самое. Не упоминайте остальную вашу семью, и если журналисты спросят, отвечайте, что вы ничего слышали от них и понятия не имеете, где они находятся. Скажите, что вы получили вашу информацию по телефону с яхты и из дворца. Возложите бремя ответственности на Reichsbetriebszellen-abteilung Gruppenfuhrerllvertreter Прессманна, и пусть его Haupt-gruppenfuhrer затащит его в подвал и расстреляет за это. Даже намеком не дайте понять, что вы получаете информацию от вашей семьи, или от Ирмы, или от меня. Объясните это также Джерри. Мы должны научиться смотреть за каждым нашим шагом с этого момента, потому что нацисты хотят одно, а мы хотим другое, и если они выиграют, то мы проиграем!»
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Не желаете ли в гости?
Мистер и Миссис Ланнинг Прескотт Бэдд из Жуан-ле-Пен, Франция, зарегистрировались в отеле Адлон на Унтер-ден-Линден. Там, где останавливаются богатые американцы. А эта самая богатая из молодых пар была размещена в многокомнатном номере, соответствующем их статусу. Вся роскошь была в их распоряжении. Их машина была оперативно и добросовестно обслужена. Горничной и камердинер распаковали их вещи и унесли их одежду, чтобы её выгладить. Коридорный принес замороженные напитки и номера различных утренних газет. Ланни сел и сразу убедился, что в них не упоминается конфискация дворца и яхты. Там во внешнем мире может быть много шума, но немецкий народ будет знать только то, что их новые хозяева сочтут правильным для него. Было семнадцатое мая, и заголовки были посвящены речи, которую фюрер должен был произнести в рейхстаге в три часа дня о Женевской конференции по ограничению вооружений и отношению германского правительства к её предложениям.
Зазвонил телефон: репортер имел честь обратиться с просьбой об интервью с мистером и миссис Бэдд. Ланни было интересно, как идут дела в этом новом мире. Делают ли еще деньги их обладателя важной персоной? По-видимому, делают. Туристический трафик, так жизненно важный для экономики Германии, превратился в тонкую струйку в результате травли евреев и оскорблений иностранцев, которые не смогли отдать нацистское приветствие в соответствующих случаях. Газеты должны выжать всё возможное из малочисленных приехавших к ним туристов.