Зубы дракона
Шрифт:
Судьба преподаст ему еще два урока, причем последний из них ударит по нему особенно сильно.
Наконец-то появилась Рената! Она пришла через пять дней после похорон. Слишком поздно. Хотя с другой стороны, даже хорошо, что она не сделала этого раньше, ведь тогда он мог бы оказаться в ловушке!
Сначала она вела себя высокомерно. Сказала, что теперь, после смерти родителей, она еще раз взвесила его предложение о браке и пришла к выводу, что, возможно, даст согласие на замужество с ним. С одним, однако, условием: он
«Вот ты как, — подумал Сёльве. — Ну и лихо!»
Он распрямил спину.
— Госпожа Рената, я действительно просил Вашей руки некоторое время назад. Я полагал, что могу Вам что-то предложить. Мое положение, которое прочит блестящую карьеру, мое состояние, тоже не из последних, да и мое благородное имя…
В этом он, конечно, преувеличивал, наш Сёльве, но здесь, в Австрии, его все звали Сёльве фон Люди-льда, и его фамилия звучала весьма благородно. А в планы Сёльве никак не входило оспаривать это заблуждение.
Он продолжал:
— Но Ваши родители повели себя со мной далеко не благородно, госпожа Рената. Я не хочу говорить плохо об умерших, но их отказ больно задел мою честь, не дав возможности ответить. Теперь же моя честь дворянина не позволяет мне вновь просить Вашей руки.
Тут Рената переменилась. Она стала смиренной и не скрывала тревоги и беспокойства.
Она хотела прийти уже давно, заявила Рената. Внутренний голос говорил ей, что он поможет ей в ее беде. Но отец с матерью заперли ее дома, не желая даже слышать ее мольбы найти господина Линда, который был так добр к ней.
Это было второй ошибкой Сёльве. Он мог приказать Ренате прийти к нему и просить помощи — но его обращение к ней не имело никакой власти над родителями.
А потом его настиг самый разрушительный удар:
— Я прошу Вас, господин Линд! Помогите несчастной женщине в беде! Злой человек совратил меня несколько недель назад, и я не смогла уберечь себя…
«Боже мой, как она лжет, — подумал он. Такой охоты до постельных утех он давно не видел. — Но она не знает, что это был я! Хоть в этом мои гипнотические способности удались сполна».
Продолжая плакать и беспрерывно теребя носовой платок, Рената говорила дальше.
— И вот я оказалась в беде, господин Линд. А Вы были так добры ко мне однажды, попросив моей руки. Тогда еще были живы родители, и я не могла ничего поделать. Теперь я Ваша — если я Вам еще нужна. Проявите милосердие к честной женщине, пострадавшей невинно, но неисправимо!
«Ну да, невинно, потаскуха ты такая», — презрительно подумал Сёльве.
И тут до него дошло. Откуда-то из середины живота. Она ждет от него ребенка! От него, всемогущего повелителя мира!
Да, его преступная карьера могла бы начаться и поудачнее. Сколько же он уже натворил ошибок с Ренатой, стыд и срам на его голову!
Но она прошла свой путь в Каноссу* [1] совершенно напрасно. Ему совершенно не нужны сейчас жена
Как же он мог быть столь неосторожен, что дело кончилось беременностью? У него ведь было очень много женщин, и ничего не случалось! Может быть, именно поэтому он потерял всякую осторожность?
1
Идти в Каноссу — согласиться на капитуляцию.
А та ночь действительно была жаркой, это он хорошо помнил. Рената была ему достойным партнером.
Хотя сейчас это ничего не значило — она ему больше не нужна. Это уж точно! Он больше не мог видеть ее располневшее и такое бесцветное лицо. Теперь, когда Ренату уже не распирало внутреннее страдание и подавленное женское начало, ничто более не влекло к ней. Да и большого наследства у нее, как оказалось, не было.
Он не собирался проявлять к ней жестокость, он просто не мог себе этого позволить, пока жил в Вене. А он хотел жить в Вене, ведь здесь была столица Европы, здесь начинался путь наверх, здесь было искусство, здесь были роскошь и богатство. Поэтому он вежливо, но твердо дал понять Ренате, что она пришла к нему слишком поздно. К сожалению, он уже обещал свою руку другой женщине — конечно, он сделал это от отчаяния, утратив Ренату, он признает это, — но нарушить свое слово, данное той женщине, теперь невозможно.
Ренате пришлось уйти ни с чем. А Сёльве пал уже так низко, что при виде несчастной, шедшей по улице, утирая слезы платком, не испытал ничего, кроме чувства восторженного триумфа.
Теперь он покончил с ней.
Так ему, во всяком случае, казалось.
Бедняжка Рената оказалась в катастрофическом положении. Убитая горем, она сидела одна-одинешенька в своем пустынном дворце. Ее полностью оставили силы, она просто сидела, сложив руки, и смотрела внутрь черного бесконечного туннеля, которым представлялось ей ее будущее.
Но она забыла об одном выходе из ситуации…
Карл Берг так мало значил для нее до сих пор, что она и не вспомнила этого парня в столь трудное для себя время.
Поэтому она удивленно вскинула опухшие от слез глаза, услышав от швейцара о его приходе.
— Кто? Карл Берг? Ах да! Ну конечно, проводите его сюда!
Будь он самим архангелом Гавриилом, и то она не обрадовалась бы ему больше, чем сейчас.
Рената бросилась навстречу Карлу и, распахнув руки, со слезами припала к его груди.
Карл Берг, который уже и мечтать перестал о том, чтобы ощутить свою возлюбленную так близко, был вне себя от чувств. Уважая скорбь Ренаты, он до последнего откладывал свой визит к ней и, хотя и не оставил своих планов жениться на ней, решил подождать с официальным предложением руки еще несколько месяцев.
— Ах, мой милый Карл, — прорыдала Рената. — Уведите меня из этого дома скорби и горя!
В замешательстве он смог выдавить из себя только несколько несвязных сочувствующих фраз.