Зулкибар (Книги 1-4)
Шрифт:
– Спасибо, дядя Горнорыл, век не забуду твою щедрость.
Нет, ну это конечно было бы забавное зрелище - его высочество, скурпулезно изучающий бриллиантовые бусины на предмет трещин, да только я уже хотела побыстрее назад во дворец попасть. Гном тоже заметил реакцию принца на свое предложение и довольно рассмеялся.
– Слышал, принц, как надо спасибо говорить? Ты бы мастеру за труды сверх счета накинул.
– Финансовыми вопросами в нашей семье папа ведает.
Отвечая, бедный блондинчик едва зубами от ярости не скрипел.
Вот теперь мы начали прощаться. Вальдор даже вроде бы раскланяться попытался, но старейшина выразительно так на него посмотрел и говорит:
– Идите, детки, и пусть у вас все получится. Вот только ты, принц, еще раз детей моих на что-то науськаешь...
Горнорыл выдержал паузу, во время которой Вальдор очень выразительно вздрогнул.
– Шкуру спущу, - ласково закончил гном.
На том мы и расстались.
Интересно-то как! Надо будет на досуге Вальдорушку поспрашивать, на что это он такое детей этого сурового гномищи науськал?
Весь обратный путь Вальдор возмущался и причитал о том, какие гномы все ж таки гады хитрожопые! Водку с табаком Горнорыл нам подарил, а потом чуть ли не силой заставил купить брюликов на кругленькую сумму.
– Вот так они всегда "подарки" делают, - закончил свою обвинительную речь Вальдор и мрачно замолчал.
Мне как-то расхотелось его спрашивать про детей Горнорыла, вдруг снова разразится обвинительной речью на тему гномьей хитрости. А оно мне надо?
Вальдор
Во дворец добрались без приключений. И я старался не вспоминать, во что отцу может обойтись небольшая такая кучка бриллиантиков с дырочками. Да еще и часики следом. Можно, я подумаю об этом после, когда счет принесут?
Короче, приходим мы к этой, невесте моей, а она с порога так и заявляет:
– Пошли к Терину.
Я вежливенько интересуюсь, все ли в порядке у нее с головой, и не хочет ли она, случайно так, подождать несколько часиков, потому, мол, что, традиционно, тюрьма по ночам у нас лучше охраняется. А сейчас, как мне кажется ночь.
Невеста моя ненаглядная покричала немного и умолкла. Кажется, голова у нее иногда (очень редко), но работает в нужном направлении.
Спать она меня отправила в мои покои. Хотя, какая разница? Неужели ей в голову закралась крамольная мысль о том, что я могу ее возжелать? Да даже на безлюдном острове в голодный год - ни за что!
В итоге встречаемся утром. Я, весь при параде. И она - с бутылью водки в руках. И тут в голову мою закрадывается одно сомнение.
– Постой, - говорю, - Дульсинея, свет очей моих. Напомни-ка мне, а что ты с магом там при помощи водки делать собралась?
– Дурак, - фыркает Дульсинея, - операцию я буду ему делать - вот что!
Кажется, именно этого я и боялся.
– А ничего тебя, дорогуша, при этом, не смущает?
– интересуюсь, как бы между делом.
– А что меня должно смущать?
– спрашивает "дорогуша", подозрительно щурясь, и плотнее прижимая к себе емкость с алкоголем.
– А не кажется ли мне, но водка тебе понадобилась лишь для того, чтобы Терину кости сломанные вправить?
– А тебе-то что?
– Мне? Ничего. А ты, наверное, в иномирье своем, только тем и занималась, что кости вправляла.
Да неужели мне удалось ее смутить?
– Нет, - бормочет Дуся, - не вправляла.
– Но готова, - добиваю я, - заняться здесь именно этим.
– Да!
– кричит она, - готова, и что с того?
– Ничего, - отвечаю, старательно изображая на лице равнодушие, - совершенно ничего. Я, в принципе, и хотел, чтобы мага пытали. Я, правда, не предполагал, что он от этого умрет. Но тоже неплохо.
– Идиот!
– визжит Дульсинея.
– Придурок!
– Я, - спрашиваю, - придурок? Отчего же? Женщина, которая представления не имеет о сложных переломах, собралась лечить их, а я придурок? Нет, я просто называю вещи своими именами. Иди, красавица, иди. И, может, гномья водка позволит тебе не слышать его предсмертные вопли. Ты уж тогда на мага ее не трать. Сама выпей.
– Убью!
– рычит Дульсинея.
– Знаю, - спокойно отвечаю я.
Проходит секунд десять.
– И что ты предлагаешь?
– интересуется Дуся, уже не пытаясь перейти на возмущенный визг или гневные вопли.
И вот тут я удивляюсь сам себе. С другой стороны, а зачем было это все затевать?
– Я сам это сделаю.
– Ой, насмешил! Наш золотой мальчик умеет справляться с переломами?
– Я - умею.
– С какого бы перепугу тебе такое уметь?
– Дульсинея, каким бы ни было плохим Ваше впечатление обо мне, тем не менее, я вынужден отметить. Я - принц. Это - не только привилегия. Меня многому учили. В том числе на случай войны, зашивать раны и вправлять переломы.
Хм, я рычу? Я - рычу. И это действует. Во всяком случае, зараза эта смотрит на меня крайне недоуменно и молчит. Ну что ж. Я прав. Я прав, и потому именно мне следует лечить мага. О, что же я делаю-то?