Зумана

Кочешкова Елена А.

— Полагаешь, она стала бы тебя слушать? Полагаешь, ей хватило бы опыта исправить содеянное? Пусть даже с твоей помощью? Патрик… время не воротишь вспять. И что было — то было. Ничего нельзя изменить. Глупо занимать свой ум фантазиями о несбыточном. Грех это. А винить себя — грех еще больший. Грех перед твоей душой. Что ей толку от твоих терзаний? Разве они что-то исправят? Сделают мир лучше?

Шут пожал плечами и вздохнул.

— Я не могу, матушка… просто не могу простить себе этого… как бы мудро ни звучали ваши слова. Простите, — он отвел глаза в сторону и, отгоняя страшные видения того дня, стал пристально разглядывать одинокий сухой лист на голой ветке за

окном. А потом тряхнул головой и решительно взглянул на наставницу: — Вы не думайте, я все понимаю. Конечно, слезы лить толку нет… Но я… я сделаю все, чтобы теперь исправить хоть что-то.

Ваэлья кивнула, как будто заранее ждала этих слов.

— Ребенок? Полагаешь, он жив, верно?

— Я надеюсь…

Ведунья помолчала несколько мгновений, а потом промолвила негромко.

— Значит, хочешь искать его… Но как, Патрик?

Он и сам не знал. Однако лелеял надежду, что вернув силы своему телу, а постепенно и духу, вновь обретя свой Дар, сумеет почувствовать, где находится его сын.

Нет. Не так. Не его…

Нельзя больше считать его своим. Даже в мыслях.

Это сын Руальда. Наследник Крылатого Трона…

— Пат? Ты в порядке?

— Да… Да. Я не знаю, матушка, — он опустил голову и уставился на край лоскутного одеяла, которое нервно теребили его пальцы. Они будто жили отдельно, выдавая все мысли и чувства. Прежде, чем Шут осознал это, Ваэлья осторожно накрыла его руку своей теплой ладонью.

— Полно, Патрик… Не терзай себя. Если твердо решил — значит, выход найдется. Ты мне лучше расскажи, что было дальше. После… ее смерти. Кто сотворил с тобой это зло?

Загнав боль поглубже, вновь отводя глаза в сторону, чтобы не выдать свой страх, Шут как мог коротко поведал наставнице про людей в масках.

— О, Пат! — Ваэлья не сумела скрыть удивления и тревоги. Она взволнованно поднялась, едва только Шут сказал про тот удар, после которого не помнил уже ничего. А если быть честным, то даже не сказал, а выдохнул еле слышно, обхватив лицо ладонью, отчаянно борясь с черным кошмаром воспоминаний. — Уму не постижимо!.. Настоящие хранители древнего знания… они все-таки есть! Верно я подозревала… — ведунья торопливо мерила шагами маленькую спальню. — Патрик… — она стремительно подошла к нему и схватила за плечи, — это не колдуны из Диких Княжеств! Я знаю, я чувствую… — ведунья упала в кресло у кровати, стиснула виски пальцами, недоуменно покачивая головой. — Мальчик мой… да… теперь мне становится понятно, о чем были те знаки… Я прошу тебя, будь осторожен отныне! Эти люди — не знаю, кто они — но им не будет спокойно, покуда ты жив. Ты — свидетель преступления, ты преграда на их пути… Ох, Патрик… сынок… Оставайся на Островах! Здесь тебе будет безопасней!

"Почему бы и нет?" — подумал Шут. Но отрешенно, даже не вникая особо, хочется ли ему этого на самом деле или нет. Страх все еще скручивал тошнотворной судорогой его нутро, и потому спросил Шут о другом:

— Матушка… А что они сделали? Отчего я… попал туда?

— Я не знаю точно… — ведунья смотрела на него с плохо скрытой тревогой. — Могу лишь догадываться. Судя по тому, что ты сказал… они… как бы тебе объяснить… эти люди сломали твою защиту. Твою оболочку света. И изнутри открыли тебя Потоку. Источнику Дара. Помнишь, я говорила тебе, как это опасно? Трудно выбраться обратно… А ты… ты упал очень глубоко. И это такое чудо, что вернулся…

— Запределье… Это Запределье… — произнес Шут еле слышно. Он сам не знал, откуда у него в голове возникло это слово. Он принес его с собой о т т у д а.

— Пат… — Ваэлья крепко стиснула его ладонь. — Не нужно. Не думай сейчас об этом!

Он кивнул. Мысли о Запределье были слишком… уносящими.

— Матушка, — спросил он, — А почему… почему они меня… ну просто не… убили? — Шут с трудом смог выговорить это слово.

Наставница задумчиво поглядела куда-то вглубь себя, как будто искала ответ или просто думала, как его выразить.

— Они не могли, — сказала она наконец. — Это… запрет положенный на заклятье. Маг не может убить подобного себе. Если он это сделает — с ним случится… что-нибудь очень скверное. Он может лишится своего Дара. Или просто погибнуть. Нелепо и неожиданно. Никто не знает, отчего так сложилось, но это уже доказанная истина. И лишний раз никто не желает попытаться опровергнуть ее.

— Да?.. — Шут задумчиво чертил пальцем загогулины на одеяле. — Вот как…

— Да, — кивнула Ваэлья. — Но то, что они сделали с тобой, было равносильно убийству. Ты выжил случайно. Вопреки всему… Хвала богам… Но если те люди забрали ребенка Руальда, а не убили его… Пат, ты понимаешь, что это значит?

Да… он понимал. Нар не ошиблась… Мальчик унаследовал их силу…

— Вот так, Патрик… — наставница вздохнула. — Я думаю, наследник жив. Жива и надежда, — она взяла отложенный в сторону пучок травы и протянула Шуту. — Это семисил, его аромат разгоняет печаль. Вот понюхай, как чудесно пахнет! Будто снова лето, — наставница улыбнулась, и тонкие морщины множеством лучиков разбежались от уголков ее глаз. — Давай положим ее на спинку кровати. Вот так. Скоро Кера подаст тебе завтрак. А потом… как ты смотришь на то, чтобы немного подышать свежим воздухом?

Шуту до смерти надоело валяться в постели, и это приглашение он расценил как отмену указа о лежачем образе жизни. Шуту показалось, Ваэлья знает, что он вчера вставал и снова пытался ходить. Знает и не осуждает. Что-то, видать, и впрямь в нем изменилось.

Пока готовились к прогулке, и тетушка Кера пыталась сама, точно младенца, обрядить Шута в огромное количество теплых вещей, он впервые за все минувшие дни набрался храбрости узнать, почему же королева так и не навестила его.

— Матушка, — обратился он к Ваэлье, отбирая у Керы шерстяные чулки и натягивая их на тощие ноги, — отчего Элея не приходит?

Ваэлья, стоявшая с его новым камзолом наготове, вздохнула и призналась:

— Не хотела тебя огорчать, но раз уж спросил… Приболела наша наследница. Слишком много всего на нее свалилось, — ведунья развернула камзол и подобно тетушке Кере попыталась натянуть на Шута. Одежда, в которой его привезли на Острова, пришла в полную негодность после путешествия на корабле, насквозь пропитавшись запахами болезни. Она была из старого Шутова гардероба и, небось, пришлась бы в пору, но Ваэлья призналась, что давно выбросила эти "отвратительные кружевные тряпки". Все новые вещи для Шута купли пару дней назад в обычной портняжной лавке, где их подогнали под размеры одеваемого господина лишь в соответствии с описанием, что дала служанка. Сидела эта одежда не слишком ладно, к тому же имела какой-то неприятный болотный оттенок, якобы модный нынче на Островах. Шут, впрочем, оставался почти безразличен к подобным глупостям, а Ваэлья и вовсе была озадачена совсем другим. — Ох, и исхудал же ты, парень. Долго придется тебя откармливать. Дай-ка, — не обращая внимания на протесты, наставница все-таки сама надела на него теплый камзол и принялась застегивать многочисленные пуговицы. Шут сердито сморщил переносицу. Ему нравилась забота, но постоянно быть в роли беспомощного дитяти отнюдь не хотелось. Он мягко, но решительно отстранил руки ведуньи.