Зург 4: Я из будущего

Поселягин Владимир Геннадьевич

— Скажите, — с трудом переводя дыхание, сказал я. — Танкисты ещё не прибыли?

— А тебе до них какое дело? — настороженно осмотрел тот меня.

— Брат у меня там, механик-водитель. Вот, вчера телеграмму прислал с какой-то станции, сообщил, остановка на несколько минут тут будет, хотел встретиться, а я не успел, мост размыло. Пришлось вплавь, а дальше бегом.

— Не знаю. Танкисты были, но под утро, не рассвело ещё. Дальше ушли. А будет ещё или нет, не скажу.

— Значит, успел, — с облегчением улыбнулся я. — Подожду.

Отойдя в сторону, я стёр улыбку с лица и нахмурился. То, что под утро дальше прошёл как раз нужный мне эшелон я теперь уже не сомневался. Ошибочка вышла, тот оказался тут куда быстрее,

чем я думал. Я уже собрался покинуть вокзал, когда зазвучала сирена воздушной тревоги. Вместе со всеми выскочив на привокзальную площадь, присмотревшись, я заметил несколько приближающихся точек со стороны передовой. Налёты на эту узловую станцию бывали, свидетельства были видны везде, от плохо засыпанных воронок, до кучи горелого металла в стороне. Там были и перекрученные рельсы, и остатки вагонов и платформ. Утром тоже был налёт, когда я тут был, что-то тушили в районе складов, хотя сам налёт я не застал, спал ещё. Это был видимо второй на сегодня.

Рванув в сторону, мне не хотелось попасть под случайный разрыв, тем более защиты на мне просто никакой не было, я пробежал мимо позиции зенитчиков, мельком их осмотрев. К моему удивлению там был знакомый лейтенант-зенитчик, с которым я встретился в первый день войны у границы. Ничего себе, два месяца уже война идёт, а тот всё ещё жив. Да и автомат что я ему тогда дал, сняв с тела диверсанта, был при нём. Более того, у командира орудия был второй, со сколом от пули на прикладе. Теперь лейтенант командовал не «счетверёнными» пулемётами, а тридцатисеми миллиметровойзенитной пушкой ПТО-ПВО. Осмотревшись, я обнаружил позиции ещё двух таких пушек, однако судя по стрельбе, их было гораздо больше, да и пулемёты зенитные тут имелись.

— Здорова, — подошёл я к знакомцу.

Тот удивлённо поправив каску, всё в ней ходит, обрадованно улыбнулся.

— О, так я тебя знаю.

— В первый день войны встречались, — кивнул я.

— А тебя что, ещё не призвали? — удивился тот. — Из-за потерянных документов что ли?

— Нет, документы при мне. Даже не восстанавливал, так нашёл.

— Они же сгорели? — удивился тот.

— Хозяева, когда из дома выбегали, прихватили и мои вещички тоже, а потом на дороге я их встретил. Заметив свой чемоданчик, морду лица набил, тогда всё вернули. А насчёт службы то нет, не призвали, я участвовал в строительстве укрепрайона, а сейчас в Москву отправили. Не призовут меня, по возрасту не призовут.

Достав паспорт, я протянул его лейтенанту. Тот слегка присел от близкого разрыва бомбы, немцы штурмовали станцию, но паспорт взял и утянул меня в противовоздушную щель.

— Странно, опытного зенитчика с боевым опытом и не взять. Помню, как ты из карабина командира диверсантов застрелил, привычно, вот что меня тогда удивило. Умеешь ты это дело. Тут на зенитчиков с опытом охота среди командиров частей ведётся, а ты получается, никому не нужен, — бурчал тот и, открыв паспорт, замер, прочитал ещё раз, покосился на меня и спросил. — Так ты в шестнадцать лет сбежал из дома с чужими документами?

— Всё то вы знаете. Я вроде этого не говорил. Да, в шестнадцать. Сержант рассказал?

— Да, пообщались с ним. Нас ведь из той станции этим же днём вышибли, мы тогда нашу установку первую потеряли. Выжили командир установки, вон с подаренным тобой автоматом, ещё двое бойцов из расчёта. Водитель погиб. Пешком выходили, зенитку на дороге нашли, тянули её с собой, лошадьми, машинами, на руках, как придётся. Вышли, я тут снова батарею получил. Так и отступали. Как видишь до брянских лесов дошли. Сейчас командую зенитной обороной этой станции, девять стволов под командованием, если пулеметы считать.

— Особо как я смотрю, это не помогает. Не одного попадания. Даже завесу поставить не можете, чтобы те прицельно не бомбили.

— А это что, не завеса?! — возмутился тот, указывая в небо. — Вон же та

пара «лаптёжников» отвернула, это и есть завеса.

— Это пародия. Спорим, я из пулемёта собью немца, даже два?

— Тебе тут что, игрушки что ли? — нахмурился тот. — Это война парень, тут умирают.

— Мы в Финскую так делали. Стимул серьёзный появляется. Два расчёта, что подобным занимались, на своём счету имели больше подавленных огневых точек противника, чем другие. Советую взять этот способ на вооружение. Дух состязания. Он поможет.

— Ну ладно. Спорить не буду, но посмотрим. Давай за мной.

Мы выскочили из щели и рванули к пакгаузам. Там в кузове «ЗИСа» был установлен «ДШК» на зенитной треноге.

— Вот, ты вроде с таким знаком, — указал лейтенант и приказал расчёту покинуть кузов машины, прекратив стрельбу.

— Сколько патронов осталось? — спросил я у командира расчёта, одним слитным движением запрыгивая в кузов.

— Чуть меньше половины ленты.

— Ухты, целое богатство, — хмыкнул я и, обернувшись, сказал зенитчикам. — Смотрите внимательно и учитесь.

— Давай-давай, покажи, что ты умеешь, — громко хмыкнул лейтенант.

Конечно без сети, дальномера и другой аппаратуры Древних, задача передо мной стоит сложная, однако знания базы «Стрелок» и нескольких сопутствующих и профильных у меня оставались. Штурмовики, что крутили круг над станцией и время от времени пикировали вниз, пока ещё были над нами. Закончив бомбить, они начали работать пулемётами, вот одну такую «пташку» я и встретил с горячим русским приветом.

Первую очередь я дал пробную, проверял прицел и темп стрельбы зенитки. Пули хлестнули по мотору, оставляя полосы на бронированном крыле, а вот мотор зачихал, выбрасывая клубы дыма, что-то я ему там повредил. Не успела замолкнуть пробная очередь в шесть патронов, как прозвучала вторая на три. В этот раз я попал куда надо. Пули одна за другой пробили бронированное остекление фонаря и снесли голову пилоту. Так что, не выходя из пике, тот оставляя дымных хвост, врезался в землю у нас за спиной. Не в городке, где-то на площади. Взрыва сильного не было, толчок и огонь с чёрным дымом на месте столкновения с землёй. Однако это ещё было не всё, второй самолёт штурмовал не меня, но бок подставил, и я своего не упустил. Густо дымя тот ушёл за город и, судя по тому, как не взлетел, сел на вынужденную, а я уже бил по остальным. Потеряв четыре самолёта, после каждого пике штурмовики просто не выходили из атаки, а врезались в землю, остальные покрутившись, потянулись к себе. Я по ним стрелять не стал, хотя боезапас остался, поэтому присев у борта спросил у лейтенанта:

— Ну как, и кто из нас зенитчик?

— Это было что-то, — широко улыбаясь, ответил тот. — Я такой манеры стрельбы и не видел никогда. Очень ты резвый, и стреляешь не длинными очередями, а короткими и прицельными. Я видел, ты постоянно подправляешь прицел, даже во время стрельбы как-то умудряешься.

— Опыт, да и тут надо иметь, — показал я себе на висок, постучав по нему указательным пальцем.

Ответить лейтенант не успел, его позвали со стороны вокзала, какое-то начальство требовало, и меня окружили зенитчики. Вернее спрыгнув, я стал общаться с командиром расчёта, пока остальные занимались чисткой и перезарядкой пулемёта. Честно говоря, то как на меня смотрел лейтенант, мне не понравилось. Так смотрят дети на игрушку на витрине магазина. Одним словом, нужно пользоваться подвернувшейся возможностью и как можно быстрее валить. Я тут не для того чтобы немцев с воздуха приземлять, вот пусть эти парни и делают это. Дам командиру наставление, он после увиденного слушал ну очень внимательно, да и то, что я Финскую прошёл, ему уже командир успел сообщить, так что мои слова ложились куда надо. Была бы возможность, он бы ещё и записывал. А я ничего такого ему не сообщил, просто перечислил основные правила стрелка, вот и всё.