Звенья разорванной цепи
Шрифт:
«ИМПЕРАТОР ЖДЕТ ВАС 10 ЯНВАРЯ в 16.00 НАВИЛЛЕ «ИШЛ».
Самый настоящий рождественский снегопад, словно легкое белое покрывало, окутал старинный каменный город. Снежинки походили на маленькие звездочки, кружились и падали медленно. Температура воздуха едва ли достигала минус двух градусов по Цельсию. Очень празднично, очень красиво и совсем не похоже на русскую зиму с сугробами по колено, с низкими сизыми тучами у горизонта, с трескучим морозом и ветром, дико воющим в трубах.
Закутавшись в шубы, они ехали в своем экипаже из Хофбурга домой. Разговаривать им не хотелось. Но вдруг Якобу-Георгу показалось, будто «дорогая Лора» зябко повела плечами. Он взял ее руку и удивился: она была холодна, как лед.
— Что-то тревожит вас? — спросил «Немец».
— Ничего. Все, что я хотела сделать сегодня, я сделала.
— Тогда можно радоваться, — он улыбнулся ей.
— С годами это чувство приходит ко мне все реже. Лучше не радость, но — покой. А до покоя сейчас далеко.
Фон Рейнеке замолчал. Он расценивал встречу Флоры с Иосифом Вторым как удачную и многообещающую. Он видел, Анастасия рискнула при представлении дипломатов монарху, однако риск ее оправдался. Она рассчитала точно. Записка, переданная скороходом, переводила операцию «Золотая цепь» на новую ступень. Они говорили об этом на совещаниях у Потемкина в Яссах, и предсказать такой исход тогда не решались. К нему следовало стремиться, бороться за него, но кто бы из них взял на себя смелость описать четыре месяца назад столь благоприятную реакцию монарха Австрии…
Может ли разведка одной страны влиять на решения правителя другой страны? Если подобный блистательный для России вариант осуществится в жизни, то имя Аржановой с почетом занесут на скрижали секретной канцелярии Ее Величества. Правда, никто и никогда их не видел. Скорее всего, все донесения и документы засекретят лет на пятьдесят, а то и вообще уничтожат. Потомкам непросто будет найти даже следы сего невероятного деяния Флоры, совершенного во славу Отечества.
В портфельчике из красной кожи Анастасия хранила разные свои документы, необходимые для пребывания в Австрии. Но за сатиновой подкладкой находился тайник, и в нем лежало одно-единственное письмо. Его написала самодержица Всероссийская правителю Придунайской монархии. Послание царицы не содержало никаких конкретных политических или военных предложений, а было выдержано в духе частного послания одного доброго знакомого другому с пожеланиями скорейшего выздоровления и продолжения кипучей его деятельности, направленной на процветание Священной Римской империи.
Потемкин-Таврический требовал от Флоры при любой, даже малейшей, опасности уничтожить письмо, написанное Екатериной Второй исключительно для того случая, когда Лора фон Рейнеке сумеет получить аудиенцию у монарха. Это послание подтверждало особые полномочия курской дворянки и свидетельствовало о доверии к ней самой великой государыни.
Аржанова никогда не читала письма. Лист, сложенный поперек в три раза так, чтобы текст остался внутри, запечатывала царская красная сургучная печать. Ее Иосиф Второй хорошо знал, он нередко получал от царицы такие частные послания.
Сначала светлейший князь хотел прибавить к обращению государыни собственный рассказ о военных действиях 1789 года. Но по здравому размышлению отказался от этого замысла. Отношения между ним и Иосифом Вторым после путешествия по Крыму теплотой и сердечностью не отличались. Как следовало из расшифрованных русскими австрийских депеш, императора Потемкин чем-то сильно раздражал. Возможно, они имели слишком разные характеры: представитель династии Габсбургов — сухой, рациональный, последовательный, а Григорий Александрович — эмоциональный, переменчивый, взрывной.
Таким образом, Аржанова отправилась в Вену только с письмом Екатерины Алексеевны. Рассказ Потемкина о войне с турками, содержавший его оценки и комментарии, ей пришлось просто заучить наизусть, дабы использовать его в беседах с Иосифом Вторым, ссылаясь на то, что это — наблюдения ее родственников, друзей и знакомых, служащих в Российской императорской армии в разных полках и на разных должностях.
Не составило большого труда установить местонахождение виллы «Ишл» — в пригороде Вены, ближе к горному массиву Каленберг, лесистые холмы которого возвышались над долиной реки Дунай. Император приобрел ее сравнительно недавно, перестроил по своему вкусу и обычно проводил там выходные дни. Раззолоченные залы Хофбурга, величественные и холодные, с некоторых пор угнетали его. Он искал обиталище более простое и уютное.
Выяснилось также, что полицейский шпик Уве Оксенкнехт, приставленный следить за российским посольством, отлично знает дорогу к вилле «Ишл». Аржановой не оставалось ничего другого, как предложить ему место рядом с кучером на козлах своего экипажа. До встречи с Иосифом Вторым была еще неделя, но она хотела провести разведку местности и проехать мимо этого здания.
Без колонн тут тоже не обошлось, но их насчитывалось всего четыре, на втором этаже, над главным входом. Еще имелся просторный балкон с красивой кованой решеткой, соединяющий дом с двумя флигелями. С улицы вилла выглядела солидно, однако не вычурно. Ее хозяин явно не желал привлекать к себе внимание.
Рассматривая владение Иосифа Второго, курская дворянка пришла к определенному выводу о своей одежде для визита. Конечно, парадное придворное платье абсолютно не подходило. В гости к правителю огромной Империи, не желающему таковым казаться, она наденет какой-нибудь простой и достаточно модный наряд, скорее деловой, чем торжественный, но с украшением, по-настоящему дорогим. Например, бриллиантовое колье, подаренное светлейшим князем…
День солнечный, безветренный и чуть-чуть морозный выпал на 10 января 1790 года. Аржанова улыбнулась солнцу, клонившемуся на запад. Как будто на прощанье, его лучи пронизывали лесистые склоны Каленберга и делали их прозрачными, легкими, похожими на акварельный рисунок.
Флору сопровождал Сергей Гончаров, к тому времени вернувшийся из рейса по Дунаю. Он с успехом прошел испытательный срок и получил должность штурмана. Но пока баржа «Матильда» стояла под погрузкой, хозяин отпустил его на четыре дня погулять на берегу. Белый маг опять надел лакейскую ливрею. Держа в одной руке муфту и шаль барыни, в другой колдун сжимал трость с круглым набалдашником из слоновой кости и стучал им в дубовую дверь виллы «Ишл».
Хорошо бы устроить так, чтоб Гончаров увидел императора. Русских интересовал его диагноз. Венский двор давно распространил официальное сообщение, будто монарх простудился в походе, когда возглавлял войска, сражавшиеся с турками. К лечению этой простуды привлечены лучшие медицинские силы, и она постепенно идет на убыль. Государственный канцлер князь Кауниц граф фон Ритберг также уверял дипломатов в скором выздоровлении правителя.
Уловка, придуманная Аржановой, сложностью не отличалась. Письмо царицы она положила в дамскую сумочку-ридикюль, а сумочку — в муфту. Она хотела оставить муфту у Гончарова, а потом, якобы вспомнив о ней, послать за ним: пусть принесет госпоже. Колдун появится в гостиной на несколько минут, но этого ему достаточно. Собственное мнение о болезни Иосифа Второго у курской дворянки, некогда бравшей уроки военно-полевой медицины у лекаря Ширванского пехотного полка, уже сложилось: никакая это не простуда…