Зверь и Я
Шрифт:
Первым делом взяла небольшую диванную подушечку. До дивана мне его точно не дотащить, а так может хоть будет лежать с комфортом. Но и это оказалась тяжелой задачей — он же тяжелый как… да как волк. Чуть сама рядом не упала, пока его переложила. Затем решила, что стоит проверить пульс, слишком уж он неподвижно лежал, а это очень пугало.
Аккуратно склонившись над ним, расстегнула пару верхних пуговок его белоснежной рубашки. Я поняла, что перестаралась, когда стали видны белесые полоски шрамов, притягивающие мой взгляд. Тихонько склонилась над ним, дотронулась пальцами до его сонной артерии на шее и начала считать. А потом ещё раз — надо же себя
Как же мне его привести в чувства? Не бить же мне его по щекам. Может, у них есть какой-то волчий нашатырь, потому что лично у меня даже обычного никогда не было. Хоть внутренне я противилась лазить без разрешения хозяина по его шкафчикам и столам, но экстренные ситуации требуют экстренных мер. Один за одним я выдвигала шкафчики и осматривала их содержимое: писчие принадлежности, разные измерительные приборы, еще целое множество свитков и непонятные мне предметы. Ну что ж, женских чулок нет, а это уже хорошо. Наконец мне посчастливилось, и я нашла салфетки и какой-то пузырек с вонючей жидкостью. Может, это и есть нашатырь?
Подхватив свою добычу, я подошла к пострадавшему. Осторожно присев рядом с ним, я аккуратно, стараясь не потревожить, салфеткой начала стирать кровь с его лица.
— Прости меня, — почти всхлипнула я, глядя на его бледное лицо.
Я аккуратно открутила крышечку с вонючего пузырька и поднесла его к лицу мужчины. Да, от этой вони разве что мертвые не встанут из могил!
— Признавайся, добить меня хочешь? — шепнул оборотень, лежащий на полу. После чего приоткрыл один глаз и посмотрел на меня хитрым прищуром. — Это жидкость для проявления чернил, мы используем ее в разведке, — добавил наглый симулянт.
***
Безобидное с виду испытание оказалось для Тодора самым изнурительным, самым утомляющим. В большинстве случаев королевские избранницы не отличались изобретательностью: без отдыха, раз за разом, он погружался все в новую охоту или погоню. А в первой пятерке, без сомнения, отличилась одна Бану. Она решила показать альфе свой блистательный выход в свет на балу, посвященный этому событию. И вот он, взрослый мужик, по воле ее воспоминаний оказался в большой светлой зале, обряженный в платье и принимающий комплименты от бесчисленного числа ухажеров. Отвратительно!
Пока его невесты думали о том, чтобы как можно в лучшем свете выставить себя, Тодор думал только о том, чтобы поскорее погрузиться в какой-либо день Виктории, и узнать ее лучше, ближе. Самое сладкое блюдо оставил на десерт.
Она сторонилась его после случившегося, бередя своим поведением старые раны. Она готова была провести хоть весь день с Захари, но не хотела смотреть в его сторону дольше минуты, не хотела сидеть с ним за одним столом. Мужчина думал, что оставил позади все детские обиды и ревность к младшему брату, но все всколыхнулось вновь. Даже родители любили мелкого пакостника больше. Всегда суровый отец теплел и улыбался, стоило ему взглянуть на младшего сына. Неужели он не понимал, как больно делает старшему?
Наконец-то вторая пятерка и снова жестокая бойня от Истэки и Апони. К концу дня он будет чувствовать себя кровожадным чудовищем, не меньше. Их воспоминания вымотали его и физически и морально.
Лишь Малика смогла придать Тодору немного сил. Ее эмоции были самыми приятными, а воспоминания — самыми свежими. Она показывала альфе первый поцелуй с Дамиром.
“И когда только успели, маленькие щенки?!”
Не лучший выбор, что показать предполагаемому жениху, но, к счастью, со статусом их только дружеских отношений они вдвоем разобрались раз и навсегда. И хоть его собственный первый поцелуй, как и первый опыт с женщинами остался далеко позади, он не мог вспомнить, чтобы и близко чувствовал хотя бы что-то подобное, как эта маленькая девчонка.
Может все дело в отличии мужского и женского взгляда на мир или виной всему юношеский максимализм маленькой динго? Ответ на этот вопрос Тодор не знал. Почти утопая в ее бескрайней нежности, ему с трудом удавалось абстрагироваться и не забывать, что он это он, и с молодым волком ему целоваться не пристало. Тодор подмигнул Малике, подарившей ему небольшой глоток свежего воздуха, перед тем как ухнуть в тяжелые и мрачные воспоминания Ивет.
Почему она выбрала именно этот день!? Если мужчина, что и знал, так это то, что эта старая перечница ничего не делает просто так. День, когда она держала на руках своего умирающего супруга, выпил из него почти все последние силы. Вся надежда была на Викторию, которая молча сидела на диванчике, скромно потупившись. Что такого страшного она может ему показать?!
Признаться, мужчина её совсем недооценил — эта проказница устроила ему настоящие эмоциональные качели. Она опустошила все его внутренние резервы своим горем, печалью и страхом, чтобы тут же вновь наполнить их своей радостью, надеждой, чувством облегчения и так несколько раз подряд. Альфа был поражен тем, что пришлось пережить этой маленькой хрупкой женщине. Пережив вместе с ней эти воспоминания, он был готов рассмеяться в лицо тому, кто назовет ее слабой.
Неминуемо его сознание накрыл магический откат. Это неизбежно, если так долго использовать кристалл, и это знают все, кто хоть раз сталкивался с этой процедурой, кто хоть раз участвовал прежде в отборе, ну или кому уже стукнуло сто двадцать лет. Мужчина прекрасно слышал, как Ивет распорядилась всем выйти, оставив только Вику, чтобы помочь ему якобы прийти в себя. У Тода скопилось много вопросов к старушке, но все они испарились под осторожными прикосновениями красивой женщины, оставшейся вместе с ним.
“Я, пожалуй, еще полежу, о жизни подумаю…”
— Признавайся, добить меня хочешь? — не открывая глаз, шепнул он сладкоежке, опасаясь, что она сейчас его и правда напоит этой отравой. — Это жидкость для проявления чернил, мы используем ее в разведке.
Он смотрел на нее, приоткрыв один глаз, и пользуясь ее замешательством переместил свою голову ей на колени. Теперь стало определенно мягче.
— Симулянт, — тихо всхлипнула девушка, на мгновение прикрыв глаза. — Я же, правда, испугалась.
Отодвинув Тодора, она встала и подошла к большому приоткрытому окну.
— Это защитная реакция организма на подобные магические перегрузки. Слишком много плохих эмоций, и слишком много хороших, — попытался тот оправдаться, подходя к ней сзади.
— Последнее воспоминание… это…
— Лучшее, что я сегодня видел, — он не дал возможность сладкоежке наговорить глупостей, оборвав ее фразу посередине.
Она обернулась к нему, наверное, пытаясь понять, не шутит ли он. Обхватив ее лицо ладонями, Тодор позволил пальцам зарыться в ее мягкие пушистые волосы, а его губы наконец накрыли ее в желанном и долгожданном поцелуе.