Зверь из бездны
Шрифт:
Нахохлившийся мажордом, словно не расслышав моих первых слов, буркнул, не удостаивая меня взглядом:
— Что вам угодно? Владельцы дома отсутствуют.
— Я Леонардо Грег из полиции, — еще более миролюбиво повторил я. — Я уже беседовал сегодня с господами Карреро. А теперь решил побывать здесь, на месте событий.
Господин Торхиньо вновь пробурчал все с тем же взъерошенным и неприступным видом дракона, охраняющего пещеру с несметными сокровищами:
— Полиции здесь уже было видимо-невидимо. Только вот толку никакого.
— Ведется следствие, — сдержанно сказал я. — 0 результатах говорить пока…
— Всю траву истоптали, птиц распугали, нырка-богомола вообще с тех пор не видно, — угрюмо
— Я не любопытствующий, господин Торхиньо. Я из полиции, — в очередной раз сказал я.
— Они вот тоже говорят, что из полиции. — Мажордом возвышался на крыльце над моей головой, как неприступный утес. — И лезут, лезут. Любопытно им, видите ли.
«Пресса суетится, не иначе, — подумал я. — Видимо, придется представиться по всей форме, а то ведь выпятит грудь и не пустит».
Я вынул из кармана куртки свою служебную карточку и поднял над головой.
— Я из Унипола, господин Торхиньо. Надеюсь, вам хорошо видно?
Он скосил один глаз на карточку — и вдруг преобразился. Неприступный утес развалился прямо на глазах.
— Унипо-ол? — воскликнул он, мгновенно скатившись с великолепного крыльца и очутившись рядом со мной. — Наконец-то! Дошли мои молитвы! От наших-то ведь толку никакого — все облазили, все потоптали, кустарник поломали, расспрашивали по десять раз, а в итоге? Что в итоге, господин… — он вновь взглянул на карточку, которую я продолжал держать перед его носом, — …господин Грег? В итоге они признали ее просто сумасшедшей! Это кто сумасшедшая, это госпожа Дика сумасшедшая? Да сами они все сумасшедшие, вот что я вам скажу!
Он подступал все ближе, потрясая кулаками, так что мне пришлось попридержать его, уперев палец ему в грудь.
— Успокойтесь, господин Торхиньо. Следствие продолжается и о каких-либо выводах речь пока не идет.
Мажордом присел, как перед прыжком, и, резко выпрямившись, выпалил прямо мне в лицо:
— Да они уже признали ее сумасшедшей, говорю вам! Они и господину Луису так сказали! Надеюсь, уж Унипол-то разберется, привлечет, наконец, специалистов? Я же им все рассказывал, этим господам из городского управления!
— О чем? — насторожился я.
— Как это о чем? — Мажордом изумленно застыл передо мной. Его белая рубаха уже была испещрена каплями дождя. — Они разве не поставили вас в известность, господин Брэк?
— Грег, — поправил я. — Вас же той ночью не было в доме. Или я ошибаюсь?
— Не было! Не было! — Он воздел руки к небу. — К сожалению, не было! А я ведь знал, что такое не кончится добром!
— Давайте пройдем на крыльцо, господин Торхиньо, — предложил я. Чтобы не мокнуть. И вы мне все расскажете.
— Да что тут рассказывать? — взвился он, игнорируя мое предложение. Я давно чувствовал, что эта долина — заколдованное место! Вокруг дожди — у нас сухо; вокруг сухо — здесь дожди.
В данный момент такое утверждение мажордома не соответствовало действительности, но я не стал ничего говорить по этому поводу. Возможно, у него действительно имелась какая-то дополнительная информация? Впрочем, я как-то сразу в этом засомневался — после первых же его слов о «заколдованном месте».
— А у нас дожди! — еще раз воскликнул господин Торхиньо. — А эти вечерние мерцания над перевалом! А ночные огни! Я бывалый человек, господин Брэк, я такого навидался во время мятежа на Побережье — я ведь, считай, всю жизнь прослужил в корпусе карабинеров, да-а… И никогда ничего не боялся! Ни-ког-да! — Мажордом-карабинер вновь начал наступать на меня. — Я и здесь по ночам бродить было начал — люблю побродить по ночам, — но куда там! Эти тени ночные, эти вздохи… Ружье-то охотничье есть, там оно, — мажордом махнул в сторону дома и перешел на шепот: — Но разве поможет тут ружье? Огни эти, вспышки эти над перевалом… А они, эти специалисты, — последнее слово он произнес с издевкой, — рефракционные, говорят, эффекты в атмосфере! Люминофоры, говорят! Конечно, — его тон стал еще более ехидным, — легче всего придумать красивое название — и все в порядке! Люминофоры — и все тут! Но почему именно здесь, господин Брэк, спрашиваю я вас, почему в нашей долине эти самые люминофоры, эта рефракция, а вокруг никакой рефракции не наблюдается? Почему, я вас спрашиваю?
Все-таки он вынудил меня сделать шаг назад и мне пришлось опять выставить перед собой палец. Плечи его совсем промокли. По моему лицу сползали капли все усиливающегося дождя.
— Господин Торхиньо, — сказал я, в свою очередь пытаясь оттеснить его к крыльцу со спасительным навесом, — а вы рассказывали об этих ваших… м-м… необычных явлениях госпоже Карреро?
— А как же! — невольно отступая под моим напором, воскликнул мажордом. — Сколько раз! Просил поговорить с господином Луисом, убедить его перебраться в другое место. Здесь ведь почти никто не живет! Никто! — Он вновь надвинулся на меня; со стороны могло показаться, что мы исполняем какой-то танец. — Болтушка Хильда? Эта несносная Валерия? Заметьте, обе без мужей! — («Ну и что? — подумал я. — Странный аргумент»). — Выживший из ума господин Хаген? Вот он-то уж точно сумасшедший! Да все они бывают здесь раз в году, не чаще, и никаких мажордомов не держат! Вернее, не держатся у них мажордомы, уходят! А почему? Потому что нехорошее здесь место, господин Брэк, это я вам говорю. Я бы тоже ушел, но госпожа… Она же такая…
Он, вздохнув, прервал свой монолог и позволил оттеснить себя еще ближе к крыльцу.
«Да, госпожа Звридика поистине неотразима», — с полным пониманием подумал я.
— Нехорошее здесь место, господин Брэк, а они: «рефракция» да «люминофоры»…
Эти слова отставной карабинер произнес уже мне в спину, потому что я обошел его и решительно направился к крыльцу. Он последовал за мной, и некоторое время мы молча стояли, облокотившись на перила и разглядывая долину, подернутую пеленой дождя. И то ли от слов мажордома, то ли от ненастной погоды, но мне действительно почудилось вдруг что-то зловещее в этом мокром пейзаже.
— Я учту ваше сообщение, господин Торхиньо, — наконец сказал я. Хотя разумом-то прекрасно понимал, что никакой ценности для следствия это сообщение не имеет; все это было на уровне настроений, впечатлений, состояния души. И если мажордом сумел внушить госпоже Эвридике подобные свои настроения… Но кто же тогда, черт возьми, пытался ее убить?!
— Разберитесь, разберитесь, господин Брэк, — уныло пробормотал мажордом; от его возбужденного вида не осталось и следа. — Если уж Унипол не разберется, тогда… — Он безнадежно махнул рукой.
— Я похожу здесь немного, — полувопросительно сказал я. — Траву обещаю не очень мять.
— Давайте. — Мажордом вздохнул. — Мне с вами?
— Нет-нет, я сам. А вы идите, переоденьтесь, вы же совсем промокли.
— Что дождь? Дождь-то — пустяки…
Он опять вздохнул, провел ладонями по груди, словно отряхивая воду, и, понурившись, скрылся за дверью. А я сунул руки в карманы куртки и спустился с крыльца.
То место, откуда, судя по мнеме госпожи Карреро, вздыбился из-под земли призрак, я, конечно, не определил. Мокрая трава лужайки перед домом, окруженной аккуратным кустарником, была повсюду совершенно одинаковой и, вопреки утверждениям мажордома, вовсе не казалась вытоптанной. Кусты вроде бы тоже были в порядке. Ни разу, ни в одном месте этой лужайки моя интуиция не просигнализировала ни о чем необычном. Не было на лужайке ни куч земли, ни ям, ни разрытых могил…