Зверь из бездны
Шрифт:
Он даже не встретился со своими парнями, не похлопал по плечу Валентина. Заехал домой, побродил по тихой квартире, собрал вещи, положил в карман аудиту Славии. Потом на прощание посидел в кафе «Якорь на дне», послушал «Альбатроса» в исполнении Джулио Понти. Бесцельно поездил по улицам Кремса и направился в нуль-порт.
И вот — Альбатрос, тихий городок в предгорьях Альп, родной дом, отец и мама… Поросший соснами склон… Обрыв… Пустота… Камни внизу…
Неужели сбудется пророчество?
Он резко встал с подстилки из сосновых игл и размашисто зашагал по склону вдоль обрыва к тропинке, ведущей вниз. Тропинка вливалась в дорогу, а дорога шла в городок, старая дорога, по которой давно почти никто не ездил; новая зона туризма находилась далеко в стороне.
«Не выйдет! — думал он, яростно расталкивая ветви сосен. — Ничего у вас не выйдет! Не дождетесь моей смерти! — Он и сам не знал, кого имеет в виду. — Да, те, на Лебеде, оказались слабаками, подчинились неведомой силе и сами оборвали свою жизнь. Но со мной такое не пройдет… Я Леонардо-Валентин Грег, слышите, вы? Я сильный, я не поддамся! Отдышусь немного — и за работу. Ничего у вас не получится, как ни старайтесь!..»
Он почти бежал, заставляя себя не глядеть в сторону обрыва. Выбрался на тропинку, смахнул с брюк сухую хвою и, успокаиваясь и замедляя шаги, пошел к городку.
На чистых улицах было тихо и безлюдно. Почти все жители городка каждое утро уезжали в расположенный неподалеку большой город Вифлеем и возвращались только к вечеру. Городок превратился в место проживания и отдыха, хотя раньше здесь все было по-другому; Грег помнил это — ведь на улицах, по которым он шел сейчас, прошло его детство. А теперь даже школы не было в городке.
Пройдя по дорожке мимо ветвистых яблонь, он открыл дверь двухэтажного дома с верандой, протянувшейся через весь фасад на уровне второго этажа. Поднялся по лестнице в свою комнату, сел в кресло-качалку у окна, выходящего на горы, и закрыл глаза. Он вдыхал знакомые запахи детства, которые, оказывается, не выветрились за долгие годы, он вспоминал себя — и сердце его сжималось от какого-то горьковато-сладкого щемящего чувства, имя которому — память…
В этом чувстве можно было захлебнуться, утонуть, в это чувство можно было уйти без возврата, погрузиться в него, как в бездну… унестись за пределы действительности… раствориться в нем… Его нельзя было надолго впускать в сердце. Грег знал, чем грозит такое отрешение, поэтому, глубоко вздохнув, открыл глаза. Прямо перед ним было окно. Вдали виднелся поросший соснами склон, и проходила через склон скрытая деревьями роковая черта — край обрыва. Этот край, эта роковая черта даже отсюда тянула к себе, хотя обрыв нельзя было увидеть из комнаты окруженного садом дома, из комнаты, пропитанной запахами детства. Грег чувствовал ее, роковую черту, постоянно чувствовал ее…
Он опять вздохнул, встал и повернулся спиной к окну. И только сейчас заметил, что в углу экрана его старинного школьного компа мерцает зеленый огонек. Кто-то передал сообщение на этот комп, и теперь огонек упорно и неустанно мигал, стараясь привлечь внимание адресата.
Грег ласково похлопал старого забытого друга по гладкому боку, придвинул ногой стул и сел, и с неудовольствием подумал, что это, конечно же, добрались до него из Кремса. Ни у мамы, ни у отца не было повода беспокоить его — до их возвращения из Вифлеема оставалось не так уж много времени. Нет, это явно из Унипола, решил он. Хотя, может быть, сообщение адресовано родителям — просто параллельно перебросили и на этот комп…
Как оказалось, сообщение было направлено еще утром, когда он ходил к озеру; посидел на берегу, поплавал, пытался устроить подводную охоту без всяких технических средств — и поймал-таки двух медлительных рыбин с колючими плавниками, и отпустил их восвояси. Он читал ползущие по экрану строчки сообщения и чувствовал, как неприятный холодок пробирается по спине.
Сообщение было от Стана. Стан по-прежнему находился на Серебристом Лебеде в компании Патриса Бохарта и его парней, и не терял времени даром. Он расспросил Бохарта, что же тому все-таки привиделось в той пещере — и не получил никакого вразумительного ответа. Патрис Бохарт заявил (как сообщал Стан), что он сам не знает, что именно ему почудилось. И почудилось ли вообще.
Стан успел сделать и другое: он организовал еще одну вылазку на остров Ковача… и обнаружил там скалы, сплавившиеся под воздействием высоких температур… Произведя выстрелы из эманатора по соседним скалам, Стан констатировал идентичность повреждений. И конечно же, у него не оставалось сомнений, что при первом посещении острова на Грега таки накатило и он действительно, сам того не сознавая, открыл пальбу в одной из расселин своего сектора…
Анализ данных мониторинга, к сожалению, не дал никаких результатов, сообщал Станислав Лешко. Теперь дело за прочесыванием всего Серебристого Лебедя, и решение об этом будет вот-вот принято. Все семь коммивояжеров скоропостижно скончались, разделив судьбу Лайоша Ковача.
«Лео, умоляю тебя, обратись к врачу! — заканчивал свое послание Стан. — Надо лечиться, пока не поздно. Умоляю! Иначе я вынужден буду принять меры по твоему принудительному лечению. Это в твоих же интересах, Лео!»
Пискнул сигнум, оповещая о конце сообщения, и Грег скорчился на стуле, невидящим взглядом уставившись на погасший экран. Холодок растекался по телу…
Ему все было понятно. Враг не дремал, Враг сделал все для того, чтобы никто — никто! — не поверил офицеру Унипола Леонардо-Валентину Грегу. Кто-то из помощников Врага получил задание, кто-то добыл оружие — боевое оружие! — добрался до острова Ковача и произвел выстрелы по скалам, чтобы ввести в заблуждение Станислава Лешко… Значит, помощники Врага были и среди тех, кто имел доступ к боевому оружию…
Грег сполз со стула и, едва не наткнувшись на стол, перебрался на диван. Лег, заложил руки за голову и закрыл глаза. И внезапно нахлынуло, навалилось… В памяти с необычайной резкостью возникли картины всех этих таких коротких и таких долгих дней.
«Феникс просит помочь, они там ничего понять не могут, — сказал Кондор, держа в руках инфопласт. Это было началом. — Давай, Лео, покажите квалификацию…» Потом — потоки информации из разных миров. Потом — прыжки с планеты на планету. Эвридика Карреро, первая пострадавшая, с которой он, Грег, столкнулся при расследовании. Предположения, догадки… Блуждание по дорогам, кончающимся тупиками… Разговоры, сопоставления, анализ… Жертвы, жертвы, все новые и новые жертвы… Поиски, метания… Озарение и резкий поворот… И горький финал, страшный финал, которого не может, не должно быть в жизни! Если бы все это действительно оказалось только книгой, только выдумкой, вполне достойной того, чтобы забыть ее, забыть навсегда, вычеркнуть из памяти и спокойно уснуть… и проснуться…
Не вычеркнуть… не забыть… не проснуться… Близится финал, твой личный финал, Леонардо-Валентин Грег… И никто, никто не знает истинных размеров опасности… Сдаваться… Сдаваться?..
А жертвы? А растерзанные человеческие тела?.. А огромные черные глаза Эвридики Карреро, в глубине которых навсегда застыл пережитый ужас?
Ему вдруг безумно захотелось увидеть Эвридику Карреро, заглянуть в ее глаза. Это желание было настолько сильным и острым, что он испугался. Что с ним происходит? Такого не случалось с ним никогда. Какая-то неведомая сила швырнула его с дивана, проволокла через комнату, бросила вниз по лестнице, к входной двери. Больше он ничего не помнил…